Кровавой битвы зря избегаем мы
И волн громовых бурного Адрия
И зря оберегаем тело
От вредоносных ветров осенних.
Дано узреть нам мутный и медленный
Коцит
[757], во мраке ада блуждающий,
И Данаид
[758]бесславных длани,
И нескончаемый труд Сизифа
[759].
Дано покинуть землю, и дом, и плоть
Жены, и сколько б ты ни растил дерев,
За кратковременным владыкой
Лишь кипарис безотрадный
[760]сходит.
А мот-наследник, смело откупорив
Цекуб, хранимый в дедовском погребе,
Достойный кубка понтификов,
На пол рукою прольет небрежной.
«Земли уж мало плугу оставили…»
Перевод А. Семенова-Тян-Шанского
О римской роскоши
Земли уж мало плугу оставили
Дворцов громады; всюду виднеются
Пруды, лукринских вод обширней,
И вытесняет платан безбрачный
Лозы подспорье — вязы; душистыми
Цветов коврами с миртовой порослью
Заменены маслины рощи,
Столько плодов приносившей прежде;
И лавр густою перенял зеленью
Весь жар лучей… Не то заповедали
Нам Ромул и Катон суровый, —
Предки другой нам пример давали.
Скромны доходы были у каждого,
Но умножалась общая собственность;
В своих домах не знали предки
Портиков длинных, лицом на север,
Простым дерном умели не брезговать,
И дозволяли камень обтесанный
Лишь в государственных постройках
Да при убранстве священных храмов.
«Мира у богов при дыханье шквала…»
Перевод Я. Голосовкера
Гросфу Помпею
Мира у богов при дыханье шквала
Молит мореход. Над Эгеем тучи
Месяц кроют тьмой, поглотив мерцанье
Звезд путеводных.
Мира! — Пыл бойца остудил фракиец.
Мира! — Мид устал колыхать колчаном.
Где же купишь, Гросф
[761], этот мир за геммы,
Злато иль пурпур?
Роскошью прикрой, консуларским саном:
Крикнет ликтор: «Эй! Сторонитесь!» Тщетно:
Вьется рой забот под лепным карнизом,
Ум суетится.
Труженик простой упрощает счастье:
Отчая блестит на столе солонка,
[762]
Легких снов его не тревожит алчность,
Страх да оглядка.
Краток жизни срок, а желаньям жадным
Нет числа. Зачем? И зачем так манит
Свет иных земель? От себя едва ли
Бегством спасемся.
Всходит и на борт корабля забота,
Конников она, как ни шпорь, догонит —
Диких серн быстрей и быстрее бури,
Спутницы Эвра
[763].
Чем душа жива, тем живи сегодня.
Завтра счет иной. И в лазурном смехе
Горечь утопи. Не бывает счастья
Без червоточин.
Славен был Ахилл, да недолго прожил.
Долго жил Тифон
[764]— все старел и высох.
Может быть, тот час, что тебе на гибель, —
Мне во спасенье.
У тебя мычат по лугам коровы,
Кобылица ржет — к четверне по масти,
Плащ роскошен твой — из багряной шерсти,
Крашенной дважды
[765].
Я же принял в дар от нелживой Парки
Деревеньку, дух эолийской музы,
Утонченный стиль да еще презренье
К черни зловредной.
«Я Вакха видел…»
Перевод Я. Голосовкера
Гимн Вакху
Я Вакха видел, — верьте мне, правнуки,
Учил он песням в дальней расселине,
И нимфы-ученицы, вторя,
Всё озирались на уши фавнов.
Эво! трепещет и потрясен мой ум.
Я полон Вакха и ликования.
Зову, дрожу, эво! пьянею.
О, пощади, не грози мне тирсом.
В стихи виденья просятся: дикие
Бегут вакханки, бьет искрометный ключ
Струей вина, близ рек молочных
Мед из дуплистых дерев сочится.
В дыму видений к звездам возносится
Стан Ариадны
[766]. Вижу, как рушится
Чертог безумного Пентея
[767],
Вижу Ликурга
[768]-фракийца гибель.
Ты оплетаешь реки притоками,
Ты укрощаешь море Индийское,
Ты волосы менад, хмелея,
Вдруг перетянешь узлом змеиным.
Ты опрокинул Рета
[769], грозящего
Свирепой пастью, лапами львиными,
Когда гиганты штурмовали
Трон Олимпийца ордой безбожной.
Хотя ты склонен к пляске и пению,
К игре и шуткам и не для битв рожден,
Не мастер наносить удары, —
Равен ты мощью в войне и мире.
Тебя увидя, золоторогого,
У врат аида, Цербер, виляющий
Хвостом, всей пастью треязычной
Лижет покорно твои колени.
«Взнесусь на крыльях мощных…»
[770]
Перевод Г. Церетели
К Меценату
Взнесусь на крыльях мощных, невиданных,
Певец двуликий, в выси эфирные,
С землей расставшись, с городами,
Недосягаемый для злословья.
Я, бедный отпрыск бедных родителей,
В дом Мецената дружески принятый,
Бессмертен я, навек бессмертен:
Стиксу не быть для меня преградой!
Уже я чую: тоньше становятся
Под грубой кожей скрытые голени —
Я белой птицей стал, и перья
Руки и плечи мои одели.
вернуться
Данаиды— пятьдесят дочерей аргосского царя Даная. По приказу отца все они (кроме Гипермнестры) в брачную ночь убили своих мужей и за это обречены вечно наполнять водой бездонную бочку («бочка Данаид»).
вернуться
Сизиф— строитель и царь Коринфа. Наказан в Аиде тем, что вечно должен вкатывать на вершину горы камень, который скатывается вниз, едва достигнув вершины.
вернуться
Лишь кипарис безотрадный… — Кипарис считался погребальным деревом: его сажали близ могил.
вернуться
Помпей Гросф— богатый сицилийский землевладелец, римский всадник.
вернуться
Отчая блестит на столе солонка… — Серебряная родовая солонка, из которой высыпали жертву богам, — традиционная принадлежность патриархального римского дома.
вернуться
Тифон— возлюбленный богини зари Эос (Авроры), испросившей ему у Зевса бессмертие, но забывшей испросить и вечную юность. В старости настолько высох, что был превращен в кузнечика.
вернуться
Шерсти, крашенной дважды… — Дважды окрашенные пурпуром ткани ценились особенно высоко.
вернуться
К звездам возносится, стан Ариадны… — Ариадна — дочь критского царя Миноса, увезенная и покинутая Тезеем (Тесеем), впоследствии жена Вакха. По мифу, ее свадебный венец был превращен в созвездие.
вернуться
Пентей(Пенфей) — мифический царь Фив, противник культа Вакха. Был за это растерзан вакханками, среди которых находилась и его мать Агава.
вернуться
Ликург— царь фракийского племени эдонов, противник культа Вакха. Зевс ослепил Ликурга и сократил срок его жизни.
вернуться
Рет— один из гигантов, восставших против Зевса.
вернуться
Ода обращена к Гаю Цильнию
Меценату(около 70-8 гг. до н. э.), римскому государственному деятелю, сподвижнику Октавиана Августа, покровителю Горация и других поэтов. Его имя стало нарицательным для обозначения покровителя наук и искусств.