Летя быстрее сына Дедалова,
Я, певчий лебедь, узрю шумящего
Босфора брег, заливы Сирта,
Гиперборейских полей
[771]безбрежность,
Меня узнают даки, таящие
Свой страх пред римским строем, колхидяне,
Гелоны
[772]дальние, иберы,
Галлы, которых питает Рона
[773].
Не надо плача в дни мнимых похорон,
Ни причитаний жалких и горести.
Сдержи свой глас, не воздавая
Почестей лишних пустой гробнице.
«Противна чернь мне…»
Перевод Н. Гинцбурга
К хору юношей и девушек
Противна чернь мне, чуждая тайн моих,
Благоговейте молча: служитель муз —
Досель неслыханные песни
Девам и юношам я слагаю.
Цари грозны для трепетных подданных,
А бог Юпитер грозен самим царям:
Велик крушением Гигантов,
Мир он колеблет движеньем брови.
Иной раскинет шире ряды борозд
В своих поместьях; родом знатней, другой
Сойдет за почестями в поле
[774];
Третьего выдвинут нрав и слава;
Четвертый горд толпою приспешников;
Но без пристрастья жребьем решает смерть
Судьбу и знатных и ничтожных:
В урне равны имена людские.
Кто чует миг над шеей преступною,
Тому не в радость яства Сицилии:
Ни мирный звон, ни птичье пенье
Сна не воротят душе тревожной.
А миротворный сон не гнушается
Лачугой скромной сельского жителя,
Реки тенистого прибрежья,
Зыблемых ветром лощин Темпейских.
Лишь тем, кому довольно насущного,
Совсем не страшен бурного моря шум,
Когда нагрянет буйным вихрем
Гед
[775], восходя, иль Арктур, склоняясь;
Не страшен град над винными лозами,
И не страшна земля, недовольная
То ливнем злым, то летней сушью,
То холодами зимы суровой.
А здесь и рыбам тесно в пучине вод —
За глыбой глыба рушится с берега,
И вновь рабов подрядчик гонит:
Места себе не найдет хозяин
На прежней суше. Но и сюда за ним
Несутся следом Страх и Предчувствия,
И на корабль взойдет Забота
И за седлом примостится конским.
Так если нам ни мрамором Фригии,
Ни ярче звезд блистающим пурпуром,
Ни соком лоз, ни нардом
[776]персов
Не успокоить душевной муки, —
Зачем я буду строить на новый лад
Чертоги с пышным входом? Зачем менять
На хлопотливые богатства
Мирные нивы долин Сабинских?
«Военным долгом призванный, юноша…»
Перевод А. Семенова-Тян-Шанского
К римскому юношеству
Военным долгом призванный, юноша
Готов да будет к тяжким лишениям;
Да будет грозен он парфянам
В бешеной схватке копьем подъятым.
Без крова жить средь бранных опасностей
Пусть он привыкнет. Пусть, увидав его
Со стен твердыни вражьей, молвит
Дочке-невесте жена тирана:
«Ах, как бы зять наш будущий, царственный,
В искусстве ратном мало лишь сведущий,
Не раззадорил льва, что в сечу
Бурно кидается в яром гневе!»
И честь и радость — пасть за отечество!
А смерть равно разит и бегущего
И не щадит у тех, кто робок,
Спин и поджилок затрепетавших.
Падений жалких в жизни не ведая,
Сияет Доблесть славой немеркнущей
И не приемлет, не слагает
Власти по прихоти толп народных.
И, открывая небо достойному
Бессмертья, Доблесть рвется заказанным
Путем подняться и на крыльях
Быстро летит от толпы и грязи.
Но есть награда также молчанию:
И если кто нарушит Церерины
Святые тайны, то его я
Не потерплю под одною кровлей
Иль в том же челне. Часто Диéспитер
Карает в гневе с грешным невинного;
А кто воистину преступен,
Тех не упустит хромая Кара.
«Гиг вернется, не плачь!..»
Перевод Я. Голосовкера
Астерия и Гиг
Гиг вернется, не плачь! Ветры весной тебе,
Астерия, примчат верного юношу, —
А товары какие
Вывез Гиг из Вифинии!
Гиг вернется, — его к берегу Орика
[777]
Нот свирепый занес в пору безумства бурь.
Там в холодной постели
Ночь за ночью он слезы льет.
Был подослан женой юной хозяина
К Гигу сводник: «Больна Хлоя, несчастную
Твой же пламень сжигает, —
Так посол улещал его. —
Близок был и Пелей
[778]к мрачному Тартару:
Ипполиту отверг. Гибель настигла бы,
Но…» Всё новые были
Греховодную нить плели.
Тщетно! Глух, как скала дальней Икарии
[779],
Гиг внимает словам. Сердцем он тверд. И ты
Эпинею, соседу,
Не дари, Астерия, глаз.
Он наездник лихой! Пусть же гарцует он!
В поле Марсовом нет равных соперников, —
Пусть пловцов пересилит,
Рассекая ладонью Тибр, —
Только к ночи запри дверь, не выглядывай
Из окна на призыв флейты и, жалобы
И упрек принимая,
К переулку жестокой будь.
вернуться
Гиперборейские поля— пределы гипербореев, мифического народа, жившего на Крайнем Севере.
вернуться
Гелоны— здесь в смысле: скифы. Скифами римляне называли многие народы, населявшие степи на север и северо-восток от Черного моря.
вернуться
На поле— то есть на Марсовом поле, где во времена древней Римской республики выбирали должностных лиц. В строках 17–21 намек на рассказ о Дамокле, любимце сиракузского тирана Дионисия I Старшего (406–367 гг. до н. э.). Над головой Дамокла тиран велел повесить на одном конском волосе меч как напоминание о ненадежности человеческого счастья.
вернуться
Гед(Геды) — две звезды в созвездии Возничего; от их восхождения (в начале октября) до захождения Арктура (в конце ноября) — период осенних бурь.
вернуться
Нард— мазь из благовонных индийских растений.
вернуться
Орик — гавань в Эпире, наиболее близкая к Италии.
вернуться
Пелей— отец Ахилла. Отверг любовь Ипполиты, за что та оклеветала его перед мужем, который едва не погубил Пелея, оставив его безоружным в пустыне на растерзание кентаврам.
вернуться
Икария— часть Эгейского моря, куда, по преданию, упал сын Дедала — Икар.