Когда же в буйстве высокомерия,
Упившись властью, стал лиходейничать,
Как все безумцы-лиходеи, —
Мы не стерпели его безумья.
Не раз скользили мы над погибелью,
Но повернулось всё к стародавнему:
С оскоминою эта сладость,
Да не бывает добра без худа.
"Не помню, право, - я малолетком был..."
Не помню, право, — я малолетком был.
Когда милы нам руки кормилицы, —
Но знаю, от отца слыхал я:
Был возвеличен он Пентилидом.
Пусть злорадетель родины свергнут им:
Меланхр низвергнут! Но низвергатель сам
Попрал тирана, чтоб тираном
Сесть царевать над печальным градом.
"Всенародным судом..."
Всенародным судом
Отдали вы
Родину бедную,
Злополучный наш град,
В руки — кому ж?
Родины пасынку!
Стал тираном Питтак,
Города враг,
Родины выродок.
"Ты был мне другом..."
Ты был мне другом — сиречь одним из тех,
Кого послаще потчевать — козочкой,
Молочной свинкою — пригоже,
Как неспроста нам велит присловье...
"Нам сказать бы ему: флейта он сладкая..."
Нам сказать бы ему: флейта он сладкая,
Да фальшиво поёт дудка за пиршеством.
Присоседился он к тёплым приятелям,
В глотку льёт заодно с глупою братией.
За женою он взял, кровной атридянкой,
Право град пожирать, словно при Мирсиле,
Пока жребий войны не обратит Арей
Нам в удачу. Тогда — гневу забвение!
Мы положим конец сердце нам гложущей
Распре. Смуту уймём. Поднял усобицу
Олимпиец один; в горе народ он ввёл,
А Питтаку добыл славы желанной звон.
"Не всегда продувной..."
Не всегда продувной
Бестией был Питтак
И беспечен умом.
Нам, главарям, клялся,
На алтарь положа
Руку, а сам берёг
Злорадетелей родины,
И за тем лишь глядел,
Как бы предатели
Не открылись его
Давним союзникам.
"За кружкой кружку - только бы бражничать..."
За кружкой кружку — только бы бражничать...
И днём, и ночью полон весь дом вином.
Он песни пьяные горланит,
И умолкает глагол закона.
Тех буйных оргий не позабыл и Гирр,
Когда внезапно бурно возвысился:
Он ночи напролёт в разгуле...
Только и слышно — черпак по днищу.
И ты, пропойцы тёмное детище,
Такою взыскан славой и почестью,
Какие подобают мужу
Доблести кровной, честного рода.
Алкей в святилище Геры
1
Там оградили жители Лéсбоса
Большой участок, издали видимый,
И жертвенники для служенья
Установили богам блаженным.
Там призывают Зевса-Дарителя,
Там славословит Геру Эолии,
Живой исток рождений, — третьим
Славят безрогого Диониса.
Склоните ж, боги, благословенный слух
К моленьям нашим, дайте же, дайте нам
От этой тягости изгнанья —
Сердцу скорбящему избавленье.
И пусть обрушит ярость эриния
На сына Гирра, — некогда братству он
Над кровью овна клялся свято
Недругам друга вовек не выдать.
Иль биться насмерть и под мечами пасть
За землю — к славе временщиков лихих,
Или, до корня истребив их,
Бремя безвременья снять с народа.
Брюхан же властный наедине с собой
Не вёл беседы — душу не выспросив,
Он, клятвы попирая, жадно
Жрёт Митилены, как жрал их Мирсил.
2
. . . . . . . . . . . . . . . . . .
"Пусть на землю падёт. В уединении
Глухо ночь проведёт. Пусть на урочище
За высокой оградой Геры
Непорочным пребудет в святилище".