"Пирожком я позавтракал..."
Пирожком я позавтракал,
отломивши кусочек,
Выпил кружку вина,— и вот
за пектиду берусь я,
Чтобы нежные песни петь
нежной девушке милой.
"Люблю, и словно не люблю..."
Люблю, и словно не люблю,
И без ума, и в разуме.
"Свежую зелень петрушки..."
Свежую зелень петрушки
в душистый венок заплетая,
Мы посвятим Дионису
сегодняшний радостный праздник.
"С ланью грудною..."
С ланью грудною,
извилисторогою,
мать потерявшею
В тёмном лесу,
боязливо дрожащая
девушка схожа.
"Что ты бежишь от меня..."
Что ты бежишь от меня
как на крыльях, натёрши духами
Тощие перси, пустые,
как дудки пастушьей свирели?..
"О Левкастида!.."
О Левкастида!
Я двадцатиструнною
лирой владею:
Ты же владеешь
цветущею юностью,
дева!
"А кто сражаться хочет.."
А кто сражаться хочет,
Их воля: пусть воюют!
"Бросив щит свой на берегах.."
Бросив щит свой на берегах
Речки прекрасноструйной...
Дары Дионису
С тирсом Геликониада, а следом за нею и Главка
И Ксантиппа, спеша к Вакхову хору примкнуть,
Сходят с пригорка. Венки из плюща и плоды винограда
С тучным ягнёнком несут в дар Дионису они.
Молитва Гермесу
К Теллию милостив будь и ему, за его приношенье,
Даруй приятную жизнь, Майи божественной сын.
Дай ему в деме прямых и правдивых душой Эвонимов
Век свой прожить, получив жребий благой от судьбы.
На "тёлку" Мирона
Дальше паси своё стадо, пастух, чтобы тёлку Мирона,
Словно живую, тебе с прочим скотом не угнать.
Пирующим
Мил мне не тот, кто, пируя, за полною чашею речи
Только о тяжбах ведёт да о прискорбной войне;
Мил мне, кто, Муз и Киприды благие дары сочетая,
Правилом ставит себе быть веселее в пиру.
Надгробные надписи
1
Мужествен был Тимокрит, схороненный под этой плитою.
Видно, не храбрых Арей, а малодушных щадит.
2
Об Агафоне могучем, погибшем в бою за Абдеру,
Весь этот город, скорбя, громко рыдал у костра,
Ибо среди молодёжи, сражённой кровавым Ареем
В вихре жестокой борьбы, не было равных ему.
3
Тебя я больше всех друзей, Аристоклид, жалею;
Ты юность отдал, край родной от рабства охраняя.
"С болью думаю о том я..."
С болью думаю о том я,
Что краса и гордость женщин
Всё одно лишь повторяет
И клянёт свою судьбу:
"Хорошо, о мать, бы было,
Если б ты со скал прибрежных,
Горемычную, столкнула
В волны синие меня!"
"Нежный Гиг средь нас носился..."
Нежный Гиг средь нас носился,
Точно юный бог блаженный,
И, тряся фракийской гривой,
Приводил нас всех в восторг,
Что же с ним теперь случилось?
Устыдись, злодей цирюльник!
Ты состриг такой прекрасный
Нежный цвет его кудрей,
Золотых, как луч заката,
Золотых, как мёд пчелиный,
Тех кудрей, что так чудесно
Оттеняли нежный стан.
Но теперь — совсем он лысый,
А венец кудрей роскошный
Брошен мерзкими руками
И валяется в пыли.
Грубо срезан он железом
Беспощадным, я ж страдаю
От тоски. Что будем делать?
Фракия от нас ушла!