Следующее столетие устами философов заявляет, что оно прощается с античностью [3, II, 38, 285, 289; 8, 22]. Однако, как отмечают исследователи, во все времена античные сюжеты проходят через всю мировую литературу [4; 6; 10; 13]. Даже факты истории Греции и Рима становятся такими же универсалиями, как греческие мифы, и подходят для выражения самых различных новых идеалов и установок. У. Шекспир создает поэму «Венера и Адонис», трагедии «Антоний и Клеопатра», «Кориолан», «Троил и Крессида», «Тимон Афинский»; Расин — трагедии «Фиваида», «Александр Великий», «Андромаха», «Британник», «Береника», «Митридат», «Ифигения», «Федра»; П. Корнель — «Медея», «Цинна, или милосердие Августа», «Смерть Помпея», «Никомед», «Эдип», «Отон», «Тит и Береника»; П. Б. Шелли — драму «Освобожденный Прометей». Во второй части «Фауста» И. В. Гете действуют прекрасная Елена, Филемон и Бавкида и некоторые другие менее известные античные персонажи, а весь текст пронизан философией неоплатонизма [5, 309—356]. Ж. Кокто написал драмы «Эдип царь», «Антигона», «Орфей», «Вакх», «Адская машина»; А. Жид — «Эдип», «Тесей», Ж. Жироду — «Троянской войны не будет», «Электра»; А. Камю — «Калигула»; Ж. Ануй — «Эвридика», «Антигона», «Медея»; Ж. П. Сартр — «Мухи» («Месть Ореста»); Г. Гауптманн — «Ифигения в Дельфах», «Ифигения в Авлиде», «Смерть Агамемнона», «Электра»; Ф. Дюрренматт — «Ромул Великий», «Геракл и Авгиевы конюшни»; Ж. О’Нил — «Электре суждено быть в трауре». Т. Уайлдер написал роман «Мартовские Иды»; Дж. Джойс — «Улисс»; М. Юрсенар (?) — «Мемуары Адриана», «Новая Эвридика». Этот список далеко не исчерпывающий, но его достаточно, чтобы показать развитие античных сюжетов в мировой литературе.
Новая литература более словоохотлива: ее драмы длиннее, романы — толще. В них она вместила всю мудрость сочинений античной литературы и философских трактатов и детализирует то, что когда-то было намечено несколькими штрихами или мазками. Когда реформатор современного театра заявляет, что создает совсем новый, эпический театр, который должен показывать зрителям мир не таким, каков он есть, а таким, каким он должен быть, трудно в этом не увидеть распространение идей драм Софокла. Когда он в своих пьесах изображает не характеры, а типы, его замыслы очень напоминают коллекцию масок Новой комедии. Риторичность драм экспрессионизма развивает то, что давно было открыто античностью. Когда в новых драмах и не только в драмах какой-либо персонаж или группа персонажей комментирует, оценивает, вмешивается в действия других действующих лиц или равнодушно за ними наблюдает, мы узнаем различные функции античного хора.
Некоторые современные авторы создают свои произведения как симфонические или джазовые партитуры то замедляя, то ускоряя темп повествования, позволяя звучать то основной теме, то лейтмотивам, и незаметно начинаешь думать, что здесь развиваются принципы знатоков античной риторики, уделявших много внимания ритму, темпу, мелодичности, переплетению основных и второстепенных тем. Мы уже упоминали, что древняя литература, литература живого слова, была очень внимательна к звуку. На «игру» звуком современных творцов мы можем смотреть как на дальнейшее развитие фонологического уровня.
Излюбленная сюрреалистами и представителями других современных направлений тема безумия, раздвоенного, распадающегося сознания начинается с Эсхила, с персонажей драм Сенеки и Ореста Еврипида, когда этот юноша начал видеть то, чего другие не видят. Модные в настоящее время призраки, появления душ мертвых и сновидения уже в античной литературе были так же значимы, как и реальность.
Множество современных произведений написано о контрасте и борьбе интеллекта и чувства, духовного и биологического начала, о которых говорил и Платон, создавший образ небесного и земного коней души. Новая литература развивает мысли, высказанные о дружбе Цицероном, Вергилием и Сенекой. Изображавшие войны с Наполеоном В. Гюго и Л. Толстой, а также писавшие о войнах XX в. Э. М. Ремарк и Э. Хемингуэй детализируют то, что о сути войны и мира лаконично сказал Гомер и продолжили другие древние авторы. Развиваются далее идеи противопоставления vita activa и vita contemplativa, враждебности большого города естественному существованию человека, отношения Бога и человека, героизма, веры в человеческие силы, жизни и смерти, судьбы, идеи патриотические и социальные. Если автор смотрит на мир с иронией, если для него нет ничего святого, если он надо всем издевается, такая позиция должна считаться развитием идей Лукиана.