— Ага, и создать из них новую олигархию взамен вырезанной или изгнанной старой Вот они, предпосылки будущего краха, когда кому-то — в нарушение официально принятых законов Ликурга — можно то, чего — по ним же — нельзя остальным!
— Ну, ты уж преувеличиваешь! Видел бы ты, как весь народ сплотился вокруг Набиса! Ведь даже римляне не сумели взять Спарту!
— Ага, с первого приступа таки не сумели. А после него Набис сразу же мира запросил и все их условия принял, лишь бы власть сохранить…
— Чтобы сохранить свободу государства и народа, — возразила Хития.
— Ага, под своим мудрым и чутким управлением, — хмыкнул я, уже не заостряя вопроса о самой возможности свободы народа под государственной властью. Смешно же, если вдуматься! Нет, ну какая-то относительная свобода, конечно, возможна, и свободным в нашем современном понимании можно считать то государство, которое оставляет своим гражданам больше свободы, чем другие. Но много ли той свободы при законах Ликурга, чуть ли не каждый чих спартиата регламентирующих — ага, разумеется, для его же блага, раз и навсегда определённого законодателем за него? Лишённые гражданских прав и, следовательно, даже теоретической возможности влиять на политику государства, но зато и не связанные по рукам и ногам этими ликурговскими законами периеки — не в пример свободнее полноправных спартиатов! Что удивительного в том, что сама же спартанская верхушка ими тяготится и так и норовит их похерить? А кто не норовил бы на их месте?
— А что хорошего сейчас, когда после убийства Набиса этолийцами Лаконик вынужден смотреть в рот ахейцам и смиряться с возвращением недорезанных Набисом олигархов? А те со своими приспешниками уже требуют возврата им отобранных земель. Скоро, наверное, и лишить гражданства бывших сторонников Набиса тоже потребуют, а уж бывших илотов — наверняка. И кем я тогда буду считаться?
— Поэтому мы и застали тебя в коринфской школе гетер?
— Да, именно поэтому…
— Видишь, ты и сама не ждала от ваших событий ничего хорошего.
— Народ всё равно не смирится…
— А что он ещё МОЖЕТ сделать?
— Года через три Лаконик снова попытается выступить против Ахейского союза, — припомнила Юлька — по-русски, конечно, — И тогда Филопемен даже без римской помощи возьмёт Спарту, заставит срыть стены, упразднит окончательно царскую власть и законы Ликурга, вернёт изгнанных олигархов, установит ахейские порядки, а сам город включит в Ахейский союз. Все, кто получил гражданство при Набисе, будут изгнаны и уведены под конвоем в Ахайю. Спартанская беднота, конечно, будет ещё выступать, но олигархия с ней справится, и больше там переворотов не будет.
— В общем, не так всё это по уму делается, — констатировал я, — Спартанских реформаторов сгубила их тупая долдонистая прямолинейность и непонимание того, что жизнь и мир вокруг них изменились. Тоньше надо было и гибче…
— А как именно? — поинтересовалась Аглея, когда Велтур перевёл обеим гетерам наши рассуждения на греческий.
— Ну, я же уже объяснял тебе, как это планируем сделать мы. Нам это, конечно, в некотором смысле легче — мы строим государство там, где его никогда не было, и нам не надо ничего ломать, чтобы построить новое. Даже сам народ, с которым мы будем строить наше государство, мы привели с собой из Бетики — работящий, дисциплинированный и привычный к порядку. И при этом все понимают, что на новом месте и порядки должны стать в чём-то новыми, да и не хочет никто жить так, как жили в Бетике в ПОСЛЕДНИЕ годы — иначе разве снялись бы с насиженных мест? В этом смысле нам гораздо легче.
— А что должен был — по-твоему — сделать Набис? — спросила Хития.
— Прежде всего — взяться за ум и не повторять ошибок своих предшестенников. Спарта прогнила не за год и не за десять лет, а за века, и наивно было надеяться исправить всё за считанные годы. Нельзя было спешить в таком большом и серьёзном деле. Для начала — не нужно было плодить себе врагов. Не надо было ему снова начинать войну с Ахейским союзом, который всё равно сильнее его, и не надо было трогать собственных олигархов. Он ведь владел приморскими городами в самом Лакедемоне и на Крите, имел торговый флот, да и с критскими пиратами договорился — ну так и наполнял бы себе свою казну доходами от морской торговли. Пусть и не так быстро, как в реальности, но он бы её всё равно наполнил и без ограбления богатых крупных землевладельцев, без этих казней, а главное — без этих бессудных расправ, которыми он и нажил себе больше всего врагов.
— А откуда бы он тогда взял землю для безземельных спартиатов?
— А зачем? Что они, работать на ней стали бы? Веками не работали, а только илотов гоняли и доводили их своими издевательствами до бунта! Ну так и зачем тогда им земля? В наёмное войско их вместо чужеземцев, а оружие и традиционные общественные трапезы — от казны. Разве не так было на Крите, порядки которого Ликург как раз и взял за образец? Вот и преподнести всем это дело так, будто это довершение до конца того, что и сам Ликург хотел, да не смог почему-то. И крупные землевладельцы тогда — не враги царю, а друзья. От него новых грабежей ждали, а он — молодец, вон как хитро выкрутился.
— Но смысл ведь был в увеличении войска, — заметила спартанка.
— Ну так если не спешить с войнами — куда спешить с увеличением войска? Взять в него и сделать спартиатами тех же периеков и освобождённых илотов столько, сколько в состоянии позволить себе казна. Главное ведь — показать, что всё обещанное выполняется без обмана и шанс со временем получат все достойные из числа желающих. А что медленнее, чем им хотелось бы — так все же и так понимают, что не настолько всё это просто, раз веками не делалось. Любой достойный, кто хочет стать спартиатом — со временем обязательно станет, надо только потерпеть и доказать этим свою лояльность и послушание. Вот пополнится казна — ещё сколько-то в спартиаты переведут…
— И что, всё это за счёт одних только доходов от торговли?
— Не только, конечно. Землевладелец — такой же спартиат, как и принятый на службу безземельный, и ему тоже можно дать такое же содержание от казны. Разве не все спартиаты равны по законам Ликурга? Сколько их там, всё ещё владеющих землёй, сотня? Разорит это казну? А за это — ввести с земельных владений налог в казну в размере — ну, скажем, десятой доли от доходов с них. Десятая доля — это немного, и из-за такого налога никто не взбунтуется. Ожидали-то ведь и опасались гораздо худшего…
— Но раз это немного, то сильно ли это обогатит казну?
— Ну, в целом-то со всех владений это выйдет не так уж и мало. Но главное — это я пока-что назвал тебе только то, что Набис мог бы сделать СРАЗУ же, едва только придя к власти. А со временем он смог бы и гораздо больше. Разве не получал он и в реальности немалых доходов от работорговли?
— Но ведь рабов он добывал на войне, а ты же сам говоришь, что с войнами ему спешить не стоило.
— У пиратов он ведь их за бесценок скупал? Вот и скупал бы больше. А вот с войнами — да, спешить не стоило. С настоящими войнами против того же Ахейского союза или против Мессении. Зачем это? С соседями дружить надо. А вот за морем, на Крите — можно было бы и потеснить Кносс, а то и вовсе честно и благородно поделить весь остров по-братски напополам с Родосом. Разве половина Крита не лучше трети? Как раз и от торговли доходы заодно увеличились бы…
— А чем Спарте торговать? Наш хлеб нужен нам самим, да и не купит его никто — египетский и боспорский дешевле. А изделия наших периеков-мастеровых хороши для нас, но за пределами Лакедемона ценятся изделия Аттики, например, или коринфские…
— А ваша лаконская сталь? Разве она не ценится повсюду?
— Лаконская сталь — единственное, что даже наши олигархи предпочитают своё, а не привозное! Но что же нам теперь, вооружать ей наших возможных врагов?
— Разве вы не вооружаете их ей и так?
— Но мы продаём её немного, а ты предлагаешь продавать больше?
— Не обязательно. За морями ваша сталь ценится высоко, но разбогател ли на ней хоть один из ваших металлургов? Богатеют иноземные купцы, покупающие её у вас за гроши и продающие за морями дорого. Почему бы вместо них этого не делать вашему царю и не обогащать этим свою казну?
— Может быть, но как-то это не по спартански. Спарта всегда славилась своими воинами, а не торговлей…
— И они тоже могут обогатить её. Я ведь сказал тебе уже, что с соседями надо дружить? Но вот беда — сами соседи ведь иной раз меж собой вздорят, и кто же откажется от первоклассных спартанских наёмников? Вот кто из них предложит лучшую плату или долю в добыче, в том числе и в рабах — тому их и дать на предстоящую кампанию. А самому не воевать, никчему это раньше времени…