— В общем, ты хочешь законсервировать аграрную ситуацию, аналогичную ситуации царского и раннереспубликанского Рима, — констатировала Юлька, — Да ещё и качественно развивать её в этом состоянии.
— Ага, вроде того.
— Макс, это сложнее, чем тебе кажется, — вмешалась Наташка, — Нет, с самой консервацией системы землевладения я особых проблем не вижу — если задаться целью и последовательно её добиваться, то всё так и будет. Но вот с развитием…
— Ну, моё испанское трёхполье с "зелёным" паром из бобовых там кое-кто уже примеривается перенять, — возразил я, — Внедрим у себя систему посовершеннее — и её переймут. Ты, главное, схему наметь дельную, чтоб хорошо в Испании внедрялась.
— Макс, да равзве в схеме дело? Давно уже наметила, и на виллах наших её внедрить — дело техники, но вот как крестьянам её перенять?
— А в чём трудность, если будет кому показать им и объяснить тонкости?
— Да в размерах их наделов "всего навсего". Твоё кажущееся тебе продвинутым "зелёное" трёхполье — это примитив на безрыбье. Настоящий грамотный современный севооборот — это шестиполье, семиполье, а то и вовсе восьмиполье.
— Ого! Охренела, что ли? Куда столько?
— Ну так прикинь сам. Смысл ведь севооборота в чём? Прежде всего — чтобы восстановить плодородие почвы без внесения в неё минеральных удобрений, с которыми у нас, сам понимаешь, проблемы. Ты же, милитарист ты наш доморощеннвй, только о селитре небось и подумал, которую ещё и для пороха сэкономить хочешь…
— Ага, и на порох, и на кислоту для химии.
— Тут — согласна, твой "зелёный" пар из бобовых проблему азота решает…
— Ну, мы же ещё после сбора стручков ботву обратно в землю запахивать будем. А в ней же, считай, всё, что из почвы высасывается.
— По составу, но не по количеству. Сущий мизер ты с той ботвой в землю вернёшь. А раз вы там и подсечное земледелие уже запретили, то и с калием могут быть проблемы.
— Нет, зола будет. И от углежогов, и от сжигания древесной некондиции, и от тигельных печей.
— Ну и сколько её там будет на удобрения, той золы? Ты ведь говорил как-то, что она ещё и на селитру понадобится?
— Ага, на её переделку в нужную нам калийную. Она же исходно в тех пещерах, кажется, натриевая будет, так что переделывать надо.
— Если вообще не кальциевая, — уточнил Серёга, — Пещеры-то эти ведь, считай, известняк, а это — кальций.
— Тем более. Но раз проблему с азотными удобрениями нам решают бобовые, то селитра нужна только на порох и химию, а значит, её нужно гораздо меньше. Меньше и золы, соответственно, на её переделку уйлёт, больше на удобрения останется.
— Ну, допустим, — кивнула Наташка, — На наши виллы точно хватит, может быть, что-то и на крестьян останется. Но не уверена, что достаточно.
— У них и своя зола в их очагах образуется.
— Забуль о ней, Макс, её их женщины на стирку расходуют. Мыла-то ведь нет.
— Млять, надо и производством мыла ещё заморачиваться, — проворчал я.
— А ты как думал? Тут столько всего накручено, и одно за другое цепляется.
— Возле Оссонобы есть соляная шахта, — припомнил Серёга, — Раз есть каменная соль, то там же должна быть и калийная — тонкий слой сразу над пластом каменной. Так что если и не хватит золы — не проблема.
— Соли магния ещё нужны, — добавила наша главная ботаничка.
— Там же, — махнул рукой геолог, — Самый верхний слой, горький на вкус.
— Ну а с фосфором как?
— Труднее. Фосфаты — в Марокко, и их там до хрена, но у нас будут проблемы с логистикой. Проще, мне кажется, из костей и рыбьей чешуи их пережигать, это мы уже умеем — на ударный пистонный состав пережигали. Просто на удобрения их понадобится гораздо больше.
— Всё с вами ясно, — хмыкнула Наташка, — В общем, не только азотом, но и калием, и фосфором почву можно обогатить и так называемыми зелёными удобрениями — такими культурами, которые специально для этого и служат. А заодно рыхлят почву, подавляют сорняки и вредителей. Но они не все дают годный в пищу урожай как горох или конские бобы или хотя бы гречка — многие только под запашку и годятся. И вот как раз ради них и нужен многопольный севооборот, которого крестьянину на его маленьком наделе не осилить — это вам не пшеницу с ячменем и горохом чередовать. И сложно, и муторно, а главное — мала общая площадь пашни, и урожая основной культуры может не хватить. Поэтому простой крестьянин никогда и нигде не сможет получить такую же хорошую урожайность, как крупный латифундист или наш колхоз. Ему просто негде вести правильный многопольный севооборот.
— Так погоди, — спохватился я, — А те же голландцы и фрицы как выкручивались? Ведь не только ж помещики, но и бауэры как-то исхитрялись тот севооборот наладить.
— У них кооперация между соседями со Средневековья, считай, применяется, — объяснила она, — У одного, допустим, пара тяжеловозов есть, но плуга колёсного нет, у другого есть этот плуг, но лошади полудохлые, у третьего есть жатка и ещё что-нибудь в этом роде, но и лошади слабые, и плуг никакой. Вот они и договариваются меж собой о взаимопомощи. Официально общины у них давно уже нет, каждый сам по себе, но реально работают вместе, и традиции у этой кооперации — вековые, безо всяких наших общин и колхозов. Так же и о севообороте договариваются — один пшеницу сеет, второй ячмень, третий горох, еще несколько человек — всё остальное, что требуется для полного комплекта — каждый что-то одно, естественно. Те, у кого основные урожайные культуры, делятся урожаем с другими, потом на следующий год чередуются. Вот, только таким путём — коллективная латифундия из нескольких единоличных крестьянских наделов…
— Мыылять! Так, так! — я призадумался, — Получается, надо будет ещё и систему призыва крестьян на службу до ума доводить.
— А это тут каким боком? — не понял Серёга.
— Чтоб не разрывать "кооперативные" компании по севообороту? — догадался Володя, — А то ведь мобилизуй из такой семёрки или восьмёрки одного или двух — и вся система, считай, звиздой накрылась.
— Тут ещё сложнее, млять, получается, — добавил я, — Те компании ещё создавать надо, и это должны быть именно компании соседей, которым несложно скооперироваться и чисто территориально. Ну, если не соседей, то хотя бы уж односельчан. А это что значит? Что с одной общины надо призывать людей не только в один и тот же легион, но и в одну и ту же когорту, а в идеале — даже в одну и ту же центурию. Самый идеальный вариант, когда такая компания — вообще однопалаточники. Внутри центурии растасовать по палаткам компаниями нетрудно, если палатка как раз на нужное число мест по числу полей в севообороте.
— То есть, ты предполагаешь мобилизовывать на службу всю "кооперативную" компанию целиком?
— Ага, именно целиком. На службе и получше друг друга узнают, и сдружатся, и сработаются, и понимать друг друга будут с полуслова. Потом и на гражданке будут и дружнее, и сплочённее. Не подходит кто-то остальным по своим личным качествам — так в первой же военной кампании это проявится, и на гражданке они такого из "кооператива" вытурят и заменят более подходящим и уже с ним в следующую мобилизацию служить пойдут…
— Разумно, — одобрил спецназер, — Геморроя с отлаживанием системы, конечно, будет выше крыши, но зато когда отладится — дальше само покатится как по рельсам.
— Да что же тут разумного? — не въехала Наташка, — Убьют кого-то на войне, и конец вашей отлаженной системе.
— Нет, работать будет, если хотя бы половина уцелела, — возразил я, — У нас ведь семье убитого до совершеннолетия наследника или тяжелораненого до выздоровления государственный раб положен, так что будет кому пахать за выбывших из строя, а прочие проследят, чтоб пахал на совесть — это же и в их интересах будет, чтоб не подвёл.