К Илипе — отражать тот лузитанский набег — с нами таких вообще до половины отправилось. Ополчения, конечно, не тарквиниевских наёмников. Ну, там-то лузитан мы навалили порядком, так что было чем прибарахлить бесплащовое и босоногое воинство. Но часть этих, уже прибарахлённых, пришлось оставить в приграничной автономии, которую нельзя было совсем уж оголять, а ещё часть в долине Анаса оставили для усиления жиденьких гарнизонов — уж больно удобна долина для широкомасштабного вторжения, если противник опомнится, да с силами соберётся. Не должен бы, там наш тайный друг Ликут старательно сеет панику, но мало ли, как обстоятельства сложатся? Две центурии из Второго Турдетанского там оставили. Спасибо хоть, устье реки бастулонский десант занял, иначе там пришлось бы и третью оставить. При переправе нам порассказали, как Миликон Анас форсировал, да и собственными глазами увидели — паромов ведь никто не разбирал. Паромы заранее были собраны, ещё в Онобе. Сперва хотели понтонный мост навести, но когда володина разведка замерила ширину Анаса в устье, то жаба задавила половину бастулонской флотилии в тот понтонный мост вбухивать. Ну, половину — это я утрирую, но добрую четверть — точно. Совсем другие планы у нас на ту флотилию были. Прикинув хрен к носу, решили паромы в устье Тинтоса построить, которые с началом операции «Ублюдок» бастулоны затемно отбуксировали в устье Анаса — как раз к подходу Первого Турдетанского и подоспели. Сразу центурию каждый паром на борт принимал, так что все шесть паромов за один рейс когорту переправляли.
Так или иначе, центурию бастулонские морпехи нам сберегли — увы, ненадолго. За Анасом горы пониже Сьерра-Морены, но горы — они и в Африке горы. Одно ущёлье таким оказалось, что малым фортом там было ну никак не обойтись, и третью центурию пришлось оставить в нём в качестве основного костяка гарнизона будущей серьёзной крепости. В результате от Первой когорты Второго Турдетанского, из которой и состоял пока весь легион, у нас осталась только половина. Взяв обратно первый из захваченных лузитанами фортов и наведя порядок в деревне нападавших, мы обошлись оставлением там обутых в снятые с лузитан сапоги ополченцев. А вот со вторым фортом всё вышло и труднее, и хреновее. Лузитаны там упёртыми оказались, и их пришлось поджарить вместе с занятым ими фортом. Из десятка сдавшихся в конце концов семеро обгорели так, что их гуманнее оказалось добить. Двое оставшихся — третьего пришлось повесить для их вразумления — привели в свою деревню, а там — млять, опять защитнички родины выискались, так что пришлось и деревню ту с боем брать. А в ходе боя солдатня наша, как водится, рассвирепела и беспредельчик небольшой учинила, а лузитаны к такому непривычны. Это им в набеге можно, а с ними самими таким же манером — это где ж такое видано? Обиделись разбойнички до глубины души, и теперь уж всей кодлой на защиту родной Лузитанщины и попранной оккупантами самобытности встали — на одной из улочек даже бабы ихние с мотыгами на солдат кинулись, и это обескуражило наших вчерашних пейзан похлеще сопротивления лузитан-мужиков. Легионеры скороспелые — и те стушевались с непривычки, и в конечном итоге давить бунт и наводить порядок пришлось тарквиниевским профессионалам. Наёмники наши всякого навидались, особенно ганнибаловские ветераны Второй Пунической, так что этих с панталыку сбить — посерьёзнее что-то нужно, чем несколько лузитанских стерв с сельскохозяйственным инвентарём наперевес. Всех сопротивляющихся, естественно, показательно вырезали, всех баб, на каких у солдатни вставало их хозяйство, пустили по кругу, помоложе и посмазливее — и не по одному, всё движимое добро на хрен разграбили, всё недвижимое запалили. Недовольных новым порядком развесили на сучьях, умело скрывавших своё недовольство — согнали на площадь и повязали. Рабы на римских рудниках долго не живут, и пополнение рабочей силы им требуется постоянно…
Место ведь для поселения уж больно удобное, а с дикарями половинчатыми мерами не обойтись. Миловать — так миловать, карать — так карать. И если уж приходится карать — так зачищать их тогда надо на хрен под ноль. Нахрена нам тут народные мстители, спрашивается? Поэтому, собственно, и постройки лузитанские рушить и жечь пришлось. Лучше уж пущай потом турдетанские поселенцы с нуля своё собственное поселение возводят, а не чужие дома заселяют, у покойных хозяев которых где-нибудь хоть какая-то дальняя родня, да отыщется. А отыскавшись — рано или поздно о правах своих наследственных вспомнит, турдетанскими мародёрами попранных, и проблемы тогда с ними начнутся нешуточные. Вот когда нет наследства — нет и связанных с ним проблем.
Разбираясь с пленными, выяснили у них и причины их самоубийственного лузитанского урря-патриотизма. Млять, и тут Миликон нахреновертил! Ну всё у нашего будущего царька через жопу! Нет, начал-то он правильно. Разведка его конная не бесчинствовала, разнюхала обстановку, да к основным силам вернулась. Пока лузитаны прочухивались, да репы чесали, что бы это значило, из-за поворота дороги — линейная кавалерия и Первый Турдетанский в полном составе. Ну и сам «великий», как положено, впереди, на лихом коне. Блицкриг, просим любить и жаловать. Пока перебздевшие и прихреневшие аборигены возвращали на место отвисшие челюсти — римский легион претора Дальней Испании их наверняка куда меньше изумил бы — верховный прямо с коня толкнул им речь. Типа, я принёс вам мир, защиту от грабежей и разбоев, твёрдый порядок и передовую турдетанскую культуру. Сохраняйте, типа, спокойствие, ведите себя хорошо и ничего не бойтесь. И вообще, это не завоевание, а мирный аншлюс братской страны. Ведь живут же здесь братские турдетанам конии, да и сами турдетаны тоже? Вот их я и пришёл «аншлюсить», а лузитан местных с кельтиками — так, до кучи. Не выгонять же их взашей из страны, верно? Кто-нибудь против аншлюса, порядка и защиты от разбоев? Ну и, не давая этим разбойникам опомниться и задаться вопросом, нахрена ИМ сдалась эта турдетанская защита от разбоев, повёл колонну дальше — морочить мозги следующим. Наверное, уже этим и занимался в следующей лузитанской деревне, пока хвост легионной колонны всё ещё через эту маршировал. Опешившие от такой силищи дикари впечатлились настолько, что идея примириться с блицкригом и «поверить» в мирный аншлюс многим показалась куда более предпочтительной, чем навлечь на свои задницы все прелести настоящего завоевания. Очко-то ведь ни у кого не железное!