Тот, прежний современный мир — ну, для кого как. Для меня — очень далёк. Не в том смысле, что забываю, помню-то многое и неплохо, но вот ощущения "кажется, будто вчера только это было" у меня нет. По ощущениям он для меня — ну, вроде как прошлая геологическая эпоха. Типа, что динозавров уже не было, ручаюсь и мамой клянусь, а вот за мамонтов с пещерными львами с такой уверенностью уже не поручусь. За остальных не скажу, особенно за Володю с Серёгой, у которых и супружницы оттуда, а для моей семьи тутошний античный мир — родной, и если бы вдруг случилось такое чудо, что открылся бы вдруг проход туда, обратно — на хрен, на хрен. Для меня "дома" — это здесь, и бросить всё ради этого "обратно" — поздно, давно проехали. И не важно, что не столь уж и много этого "всего". О космонавтике мы тут и не помышляем, об авиации — мечтаем вообще-то, но именно "вообще", а не всерьёз и конкретно. Автомат Калашникова из кричного железа напильником на коленке не пилим и даже танковую командирскую башенку изобретать не спешим. Нету у нас тут танков, а на боевом слоне её громоздить — покажите, где именно. Как там у Жванецкого? Правильно, на лошади с вёслами — как дурак. А дураками мы тут стараемся не быть — ну, в меру возможностей и понимания. Пока, вроде бы, получается…
2. Осеннее обострение
— Все склады проверены, досточтимый! — доложил посыльный, — Четверть из них нуждается в ремонте кровли, и это может занять пару недель, но исправных на это время более, чем достаточно.
— А решётчатых поддонов для амфор?
— На разгрузку уже пришедших кораблей хватает, и новые уже делаются, так что за этим задержки не будет.
— И всё равно готовьте их с полуторным запасом, — распорядился я, — Складов может и не хватить, и тогда придётся ставить палаточные.
— Да куда уж больше-то, досточтимый? До следующего урожая точно хватит!
— До следующего — да, хватит. А вот будет ли он лучшим, чем этот?
— Должен быть, досточтимый. Может быть, мы и прогневили чем-то богов, это жрецам лучше знать, но ведь не НАСТОЛЬКО же!
— Твоему отцу разве не случалось наказывать тебя строже, чем ты заслуживал, когда он бывал в скверном настроении?
— Всякое бывало, досточтимый.
— Ну так а с чего ты взял, что и боги не могут оказаться не в духе? Нам можно, а им нельзя? И где ты видел, чтобы боги были милостивы к беспечным раззявам, которые по своей бестолковости не позаботились о себе сами?
Запастись африканским зерном и финиками мы стремимся по максимуму, года на два, не надеясь на следующий год. Во-первых, это сейчас мы подсуетились первыми и опередили римских торгашей, но следующим летом они фишку просекут и озаботятся заранее, да и сенат наверняка постановит запасаться жратвой, так что далеко не факт, что через год мы закупим столько же. А во-вторых — оно и к лучшему, учитывая предстоящую эпидемию. Меньший объём внешней торговли — меньше и риска проворонить заразу. А урожай — он даже на наших латифундиях оказался гораздо хуже обычного, а у крестьян — тем более. Сами-то прокормятся, но продать им нечего, и даже зерновой налог в Большом Совете решено для них скостить, а оставшийся заменить по возможности дарами леса или частью приплода скота. И, как уточнила Юлька по своей книжке, таким же ожидается и следующее лето, так что без африканской жратвы — никак. Но и под африканскую жратву, да ещё и на два года, нужны не протекающие в непогоду складские помещения, а в них — поддоны для остродонных амфор, потому как в античном мире и зерно, и сухофрукты в амфорах перевозятся и хранятся, а не в мешках.