— Погоди-ка, а с хрена ли ты взял, что финики до него не добрались?
— А нахрена оно им нужно, когда олова и на самом кончике Корнуэлла полно? А плимутское месторождение по их меркам очень хреновое — самородного олова мало, а его руды — вот эти самые касситериты — засраны вольфрамитом. Для них-то он дюже вредная примесь, из-за которой выход олова из руды ниже плинтуса, а перебирать — это же только лишние затраты по их понятиям. Одно дело Галисия, которая в мореманском смысле под боком, и это компенсирует геморрой с перебором засранной руды, и совсем другое — эта Британия, которая вообще на краю света. Сдурели они, что ли, ещё и там засранную руду перебирать, когда почти рядом, и даже немного ближе, хорошей до хрена?
— Логично, — признал я, — Дайте-то боги, чтобы ты оказался прав.
— Только вряд ли появление наших купцов в Британии обрадует финикийцев, — заметила Юлька, — Слишком привыкли к своему монопольному положению.
— А это разве наши? — я спародировал произношение и интонации Фабриция, — Если похожи на наших, то это всё они, колонисты с Островов. Оссонобе и её царю они не подчиняются, а из Гадеса за ними тем более не уследишь. Но пусть они только попадутся на контрабанде олова во Внутреннее море — вы мне сразу свистните, и клянусь задницей хоть нашего Геркле, хоть вашего Мелькарта, я их так вздрючу, что они вообще дорогу во Внутреннее море позабудут.
— Аферисты! Как есть аферисты! — охарактеризовала она нас, отсмеявшись.
— Ага, в каждой шутке есть доля шутки, — подтвердил я.
— Думаешь, прокатит?
— А почему бы и нет, если это будет правда? На нужды метрополии, если Серёга найдёт в наших горах места средневековых португальских рудников, олова вполне хватит и из них, так что корнуэльское нужно будет для колоний. Так почему бы тогда за ним и не плавать с Азор? Заодно там тогда и с огнестрелом шифроваться придётся меньше, потому как это ж разве мы? Это всё они, азорцы. А огнестрел там лишним не будет…
— Мне кажется, у фиников в тамошних факториях не столько сил, чтобы войну с нашими устраивать, — заметил геолог.
— Не сами. Дикарей местных могут настропалить. Там, вроде бы, у какого-то из кельтских племён ещё и флот неплохой. Цезарь Тот Самый, кажется, упоминал.
— Флот венетов из его "Записок о галльской войне"? — припомнила историчка, — Так эти венеты не в Британии, а на материке, в Косматой Галлии.
— А где именно?
— За точность не поручусь, но кажется, южная сторона полуострова Бретань. Но наверное, такие же корабли есть и у всех окрестных племён.
— То-то и оно. И наверняка попиратствовать горазды. Фиников, скорее всего, не трогают, потому как кроме них средиземноморские ништяки возить некому, а вот наших могут и на зуб попробовать, пока отношения не устаканены. Особенно, если финики их об этом попросят. А сами скажут — типа, мы-то тут при чём? Это всё они, проклятые дикари, а мы — вообще не при делах, Мелькартом клянёмся. Так что придётся нашим и пошуметь там немножко "громом и молниями", дабы таких дурных мыслей у дикарей не возникало. Но олово — это так, до кучи. Его мы и у Феронидов можем продолжать покупать, а главное для нас — это вольфрам…
4. Дела за океаном
— Отец говорил, что "Дельфин Нетона" был хорошим и крепким судном, а Ларс, сын Мастарны — опытным навигатором, — рассказывал Габис, сын Акобала, — Невероятно, чтобы такой человек сделал грубую ошибку в управлении своим кораблём, да и люди его были далеко не худшими по выучке. Не было и у Нетона причин гневаться особо именно на это судно и именно на этих людей. Жертва ему перед отплытием всегда приносилась щедрая, но от лица всей флотилии, а не отдельных экипажей. А что до возможного гнева на отдельных людей — моряки-то, конечно, сквернословы ещё те, особенно когда выпьют лишнего в портовой таверне, и богохульства за ними тоже водятся не столь уж и редко, но кто из них не богохульствует в подпитии или в раздражении? Если за это корабли топить, то тогда уж все подряд надо топить, а не какие-то отдельные.
— А с гневом Йама или Нефунса люди эту катастрофу не связывают? — я не так, чтобы боялся всерьёз, но допускал и несколько опасался возможных конфликтов между фанатичными последователями своих национальных богов одной специальности при их объединении в процессе нашей религиозной реформы в единое для всех синкретическое божество, что в "морском" случае объёдиняло финикийского Йама и этрусского Нефунса с турдетанским Нетоном, а на очереди были ещё греческий Посейдон и римский Нептун.