В греческой мифологии черты архаичного «культурного героя» сохранились в образе Прометея, осложненном, правда, мотивом богоборчества.
Разложение первобытного родового строя и возникновение классов и классовых общественных отношений сопровождалось переходом от примитивных религиозных у верований к развитым-формам политеизма. При изучении этих форм мы уже можем обратиться к письменным памятникам народов Древнего Востока и античного мира, содержащим классические примеры нового этапа развития мифотворческого сознания. Боги, которым поклонялись египтяне, вавилоняне, греки первоначально были не связанными между собой племенными богами, но объединение локальных культов приводило в каждом случае к образованию пантеона, в котором наряду с верховным божеством (Амон-Ра, Мардук, Зевс) фигурировало много других богов, между которыми устанавливались генеалогические отношения. В мифах, повествующих о происхождении богов, об их борьбе между собой, о чередовании различных поколений богов, отражались представления людей о возникновении и эволюции мира. В эпоху развития политеистических религий космогония, как правило, выступает в Форме теогонии. Именно такого рода теогония с добавлениями ряда спекулятивных построений самого автора была изложена в одноименной поэме Гесиода.
Под воздействием гесиодовской «Теогонии» в VI — V вв. до н. э. возникли новые теогонии, уже целиком бывшие продуктом индивидуального мифотворчества Таковы теогонии орфиков, Ферекида Сиросского, Эпименида Критского, Акусилая. Наряду с традиционными образами греческой мифологии авторы этих теогоний много материала заимствовали из религиозно-мифологических представлений народов Ближнего Востока. Аристотель называет их «теологами», противопоставляя их «физикам» — творцам ранней греческой науки «о природе». Вклад «теологов» в развитие науки был минимальным, поэтому в дальнейшем мы о них больше говорить не будем.
«Физики» также испытали большое влияние как греческих, так и восточных мифов о происхождении мира, но в отличие от «теологов» для Них был характерен решительный отказ от мифологических образов и переход к чисто рациональным мотивировкам. Однако, преодолев внешний антропоморфизм и зооморфизм космогонических мифов, первые греческие ученые использовали ряд мотивов, встречавшихся в этих мифах. Эти мотивы то здесь, то там проявляются в космогонических (и космологических) концепциях мыслителей - досократиков от Фалеса до Демокрита.
Коротко перечислим эти мотивы, ибо без их учета невозможно понять происхождение ряда идей, характерных для ранней греческой науки.
1. Почти во всех космогонических мифах наличествует представление о первичном, бесформенном состоянии вселенной, чаще всего (но не всегда) мыслившемся в форме беспредельной водной бездны. Идею водной бездны мы находим в шумеро-вавилонских, египетских и индийских космогонических мифах, а также в библейской космогонии. Для греческой мифологии эта идея была не столь типичной (у Гесиода первичное состояние мира олицетворяется в образе Хаоса), хотя явный намек на нее мы обнаруживаем в одном месте «Илиады». Влияние восточных «водных» космогоний сказалось на учении Фалеса, о котором мы будем говорить ниже, однако более общие представления о начальной бесформенности и неорганизованности мира нашли отражение в космогонических концепциях Анаксимандра, Анаксагора, атомистов и даже Платона (в «Тимее»).