Положение о том, что политическое единство народа (или объединение вокруг одного вождя) делает его непобедимым, стало аксиомой уже в период после греко-персидских войн (см., напр.: Hdt., V, 3; ср.: IX, 2; Thuc., И, 97, 5) . В глазах Аристотеля и большинства его предшественников мысль о политическом единстве эллинов была почти тождественной лозунгу объединения полисов с целью борьбы с «варварами», а в последней трети IV в. — и для осуществления программы завоевания Востока. Весь контекст «Политики» показывает ошибочность мнения В. Онкена, утверждавшего, что данное произведение было теоретической апологией идеала всемирной монархии в ее македонском варианте.[654] В начале 70-х годов нашего столетия эту же гипотезу весьма горячо отстаивал, например, М. Плезя — издатель и комментатор так называемого «Письма Аристотеля к Александру», сохранившегося в арабской версии.[655] Данный документ, содержащий в большом количестве банальные риторические рассуждения в духе позднеэллинистической монархической пропаганды, является очевидной позднейшей подделкой и не может ни в коей мере служить свидетельством разрыва Аристотеля с полисной идеологией.
Подвергнув взгляды М. Плези резкой критике (особенно попытку польского ученого провести параллель между восхвалением «единого правителя» в «Письме» и приводимым выше местом из VII книги «Политики» о преимуществах для греков «единого государственного строя»), Р. Вейл в одной из своих последних работ пришел к следующему выводу: данное место содержит намеки, позволяющие приписать Аристотелю мысль о «более широкой» политической организации по сравнению с полисом.[656]
Мнение Р. Вейла не может, с нашей точки зрения, найти подтверждение в данном месте «Политики». Не подтверждается оно и восстановленным лишь приблизительно современными исследователями содержанием другого произведения Аристотеля — «Александр, или о колониях», написанного, как считается, после решающих побед македонского царя.[657] Предположительно именно в этом произведении Стагирит призывал царя обращаться с варварами деспотически и как с врагами, используя их наподобие животных или растений, а с греками, как вождь, проявляя о них дружескую заботу (Plut. De Alex. М. fort., I, 6; Strab., I 4, 9).
В 30-е годы Э. фон Иванка выдвинул гипотезу о тождестве данного аристотелевского сочинения с VII—VIII книгами «Политики», усматривая в нем нечто вроде наставления, обращенного к бывшему ученику с тем, чтобы дать ему ряд практических советов. Необходимость такого шага была якобы обусловлена несогласием Аристотеля с той политикой, которую Александр проводил на завоеванном Востоке.[658]
Опровергая указанные выводы, А. И. Доватур вместе с тем не ставил под сомнение гипотезу о намерении философа оказать на Александра воздействие с той целью, чтобы «мир старых греческих полисов» мог «получить от нового вершителя судеб то наилучшее устройство, которое, в представлении Аристотеля, подходило для любого полиса, — правление „средних”. Новооснованным полисам, думал Аристотель, была полная возможность дать наилучшее в абсолютном смысле социальное и политическое устройство».[659]
Даже если предположить, что Стагирит действительно питал такого рода иллюзии, они должны были развеяться при получении сведений о том, как вел себя его царственный ученик после завоевания Персидской империи. Политика основания Александром на Востоке не полисов, а поселений военного типа со смешанным населением, вызвавшая в конце концов массовое недовольство и македонян, и греков, шла абсолютно вразрез с аристотелевскими идеями и планами.[660] Не является ли это основной причиной не только отрицательного в целом отношения Аристотеля к монархии (и как к государственному строю, и как к «конституционному элементу» наряду с олигархическим и демократическим),[661] но и проявленной им крайней сдержанности в отношении упоминания самого имени Александра, характеристики методов его правления и т. д.[662] В VII книге надежды на основание идеального полиса связываются не с «идеальным монархом», но, с одной стороны — с судьбой, с другой же — с добродетелью граждан, участвующих сообща в государственном управлении (Arist. Pol., VII 12. 4-5).
655
Bielawski J., Plezia M. Lettre d’Aristote à Alexandre sur la politique envers les cités. Wroclaw; Warszawa, 1970. P. 95 sqq., 115 sqq.; ср.: P. 143—144, 146 sqq.
656
Weil R. Sur la ’’Lettre d’Aristote à Alexandre”//Aristoteles. Werk und Wirkung. Erster Band. Aristoteles und seine Schule / Hrsg. von. J. Wiesner. Berlin; New York, 1985. P. 488—489, 494; ср.: Weil R. Aristote et l’histoire. P. 415.
657
Подробнее с м.: Fritz K. von., Kapp E. Aristotle’s Constitution of Athens... P. 216—217; Weil R. Aristote et lhistoire. P. 154—157; ср.: W i-lamowitz-Moellendorf U. von. Aristoteles und Athen. Bd 1. Berlin, 1893. S. 338.
658
Ivanka E. v о n. Die aristotelische Politik und die Stadtegründungen Alexanders des Grossen. Zwei Studien zur antike Geschichte. Budapest, 1938. S. 11 ff.
659
Доватур A. И. Политика и политии Аристотеля. C. 92; см. также: С. 343; ср.: Tigerstedt Е. N. The Legend of Sparta... Vol. 1. P. 289—291.
660
Об этом см.: Кошеленко Г. А. Греческий полис на эллинистическом Востоке. М., 1979. С. 212 и сл.; см. также: С. 181 и сл., 197—211.
661
Подробнее см.: Wal bank F. W. Monarchies and Monarchic Ideas. P. 76; ср.: Доватур А. И. Политика и политии Аристотеля. С. 81.