Вероятно, чтобы разрешить поставленную проблему, Мамфорду следовало бы предварительно рассмотреть следующие вопросы — отождествляли ли сами греки государство и город, и если да, то каким образом данное отождествление отражалось в утопических произведениях?
Названные вопросы являются до сих пор остродискуссионными как в зарубежной, так и в отечественной литературе. Причем высказываемые суждения часто диаметрально противоположны. Например, если с точки зрения Г. А. Кошеленко, проекты Платона и Аристотеля необходимо рассматривать и «как памятники теории урбанизма», поскольку они «посвящены не только вопросам наилучшего социального и политического устройства, но и проблеме наиболее рациональной архитектурной организации городского пространства»,[93] то по мнению Д. В. Панченко, «город в его архитектурной конкретности занимает место на периферии античной общественной мысли и даже утопической и близкой ей литературы».[94]
На наш взгляд, последняя точка зрения представляется более обоснованной. В самом деле, античная литература дает картину, во многом радикально отличную от ренессансного утопизма. Идеальный полис — это в первую очередь образ совершенного государства, а не города. Очевидно, причина этого скрывается в особенностях как полисной организации, так и античной общественной мысли в целом. В представлении древних греков полис ассоциировался прежде всего с определенным типом государства — объединением свободных граждан, противостоящих рабам и чужестранцам.[95] По Аристотелю, полис — это «сообщество свободных людей», принимающих участие в суде и народном собрании, обладающих правом занимать и исполнять государственные должности (Arist. Pol., III 4, 4; III 1, 5).
Tакое «внутреннее» противопоставление полноправных граждан неполноправным категориям населения дополнялось у политических теоретиков противопоставлением «внешним», поскольку большинство из них всегда подчеркивало исключительность полисной организации. По справедливому замечанию А. И. Зайцева, «полис как характерная форма совместной жизни эллинов, противопоставляемая племенам и царствам варваров, занимал центральное место уже в греческой классической политической теории, прежде всего в сочинениях Платона и Аристотеля».[96]
Хотя первоначально термином «полис», вероятно, обозначался укрепленный поселок (крепость) (об этом говорит, например, название афинского Акрополя), уже сравнительно рано возникает различие между политическим объединением — πόλις и населенным пунктом—άστυ,[97] получившее классическое выражение в словах Фукидида: «Ведь государство — это люди, а не стены и не корабли» (VII 77, 7).
Вместе с тем распространенный среди исследователей взгляд относительно того, что античный город, возникая первоначально на базе земельной собственности и сельского хозяйства, в дальнейшем превращается в центр промышленного (ремесленного) производства, выделяясь из собственно аграрной сферы и таким образом противопоставляя себя деревне,[98] до сих пор вызывает возражения. Так, например, В. Н. Андреев обосновывает положение, согласно которому «одной из особенностей греческого общества было отсутствие четкой границы между городом и деревней...», а также имело место их взаимопроникновение, и различия между ними «оказывались в значительной мере „стертыми”».[99] Развитие этой точки зрения приводит некоторых ученых к сомнению в самой возможности употребления понятия «город» по отношению к раннему полису и даже к периоду его расцвета.[100]
Конечно, каждое из приведенных мнений имеет вполне определенную опору в античных источниках. Но именно это и заставляет предполагать, что вопрос о соотношении города и деревни внутри полиса вообще не может быть решен однозначно. Вероятно прав М. Финли, подчеркивающий сложность «полисной модели», поскольку «изолированная единица город-деревня существует только в примитивных обществах или в воображении утопических писателей».[101]
Так или иначе, при всем различии существующих точек зрения для классического периода можно вполне определенно говорить о процессе формирования города внутри полиса[102] иг следовательно, о приоритете последнего над первым в эпоху, когда появляются рациональные утопические конструкции.
Проекты идеального полиса, созданные Фалеем Халкедонским, Гипподамом Милетским, Платоном и Аристотелем, не имеют аналогов в общественной мысли, предшествующей древнегреческой. Поэтому можно предположить, что в V — IV вв. создаются предпосылки для качественно новой формы утопического творчества, процесс возникновения которого является следствием размежевания между традиционными мифологическими представлениями и рациональным обоснованием общей картины мира.
93
Кошеленко Г. А. Градостроительная структура «идеального полиса» (по Платону и Аристотелю) // ВДИ. Î975. № 1. С. 3; см. также: У е г η a n t J.-P. The Origins of Greek Thought. London, 1982. P. 125.
94
Панченко Д. В. Утопический город на исходе Ренессанса (Дони г: Кампанелла) // Городская культура. Средневековье и начало нового времени / Под ред. В. И. Рутенбурга. Л., 1986. С. 75.
96
Зайцев А. И. Культурный переворот в Древней Греции VIII—V вв. до н. э. Л., 1986. С. 27—28.
97
См., напр.: Андреев Ю. В. Раннегреческий полис. Л., 1976. С. 66; История древнего мира: В 3 т. Т. 2 / Отв. ред. И. С. Свенцицкая. М., 1982. С. 75.
98
Musiolek P., Schindler W. Klassisches Athen. Leipzig, 1980. S. 16; ср.: Кошеленко Г. A. Полис и проблемы развития экономики // Античная Греция. Т. 1. С. 232.
99
Андреев В. Н. Аграрные отношения в Аттике в V—IV вв. до н. э. // Античная Греция. Т. 1. С. 275; см. также: С. 298, 315.
100
См., напр.: Андреев Ю. В. Ранние формы урбанизации // ВДИ. 1987. ДЬ 1. С. 6—7. — В этой работе предлагается термин «протогород» для обозначения поселений, в которых преобладало крестьянское население (С. 9—10, 12); ср.: Яйленко В. П. Архаическая Греция. С. 187.
102
Кошеленко Г. A. 1) Греческий полис на эллинистическом Востоке. С. 17—22: 2) Полис и проблемы развития экономики. С. 224, 237—238.