Попытка всеобъемлющего анализа генезиса рационального утопизма в мировом культурно-историческом контексте была предпринята К. Ясперсом. Характерно, что введенное им понятие «осевое время» (т. е. величайший переворот в мировоззрении людей, возникновение в ходе борьбы «логоса против мифа» нового типа личности, свободного индивидуума,, впервые осмелившегося искать опору в самом себе) немецкий философ связывал с городской культурой I тыс. до н. э. (800 — 200 гг.). В существовавшем в данный период в Китае, Индии, на Ближнем Востоке и в Греции множестве небольших городов-государств, отмечает К. Ясперс, «шла борьба всех против всех, и при этом оказалось возможным поразительное процветание, рост могущества и богатства».[103] В таких социальных условиях «люди ощущают близость катастрофы, стремятся помочь пониманием, воспитанием, введением реформ ... Создаются теории, которые должны определить, как наилучшим образом устроить совместную жизнь людей, управлять и править ими. Реформаторские идеи подчиняют себе деятельность людей. Философы переходят из государства в государство, выступают как советники и учителя, их презирают и вместе с тем ищут, они полемизируют и соревнуются друг с другом. В социологическом аспекте существует прямая аналогия между неудачами Конфуция при императорском дворе государства Вэй и Платона в Сиракузах, между школой Конфуция, где воспитывались будущие государственные деятели, и академией Платона, которая ставила перед собой ту же цель».[104]
Рисуя широкое историческое полотно, Ясперс проходит, однако, мимо глубоких и качественных особенностей, отличавших полисную государственность от древневосточной. В результате параллель между Платоном и Конфуцием имеет слишком внешний, абстрактный характер. В данном случае мы сталкиваемся с трудностью особого характера. Ведь отмечаемый учеными «удивительный параллелизм в развитии»[105] отдельных областей общественной мысли в цивилизациях I тыс. до н. э., первоначально развивавшихся без контактов друг с другом, вполне мог возникать и при глубоких различиях самих типов мировоззрений.
Специфика античного мировоззрения, безусловно, определяется характером культурного переворота, начавшегося в Древней Греции, как уже отмечалось, в VIII в. Так, в книге А. И. Зайцева «Культурный переворот в Древней Греции VIII—V вв. до н. э.», во многом по-новому осветившей широкий круг аспектов «греческого Чуда», особо выделяется (неоднократно уже обсуждавшийся в научной литературе) вывод, согласно которому «возникновение как специфических форм систематизированного знания науки и философии, художественной литературы, качественно отличной от фольклора и от долитературных форм письменной словестности, наконец, революция в области изобразительных искусств» в конечном счете связаны с полисной демократией.[106]
Для понимания природы античной рациональной утопии не менее важное значение имеет не только этот бесспорный вывод, но и сам характер процесса зарождения полиса. Своеобразие данного процесса заключалось в том, что он был связан с целой серией стихийных «экспериментов» (растягивавшихся иногда на целые столетия), завершившихся созданием гражданской общины с характерной для нее «античной формой собственности» и непосредственным участием большинства граждан в решении государственных дел.
Рассматриваемому процессу была свойственна также крайняя неравномерность. В сложившихся к началу «архаической эпохи» (VIII в.) на развалинах микенской цивилизации раннегреческих полисах, в условиях господства родовой аристократии и возникновения ростовщичества стала углубляться имущественная дифференциация принявшая, например, в Аттике к концу VII в. такие размеры, что появилась вполне реальная «угроза превращения некогда свободных земледельцев в зависимых людей».[107] Однако и здесь, и в других областях Греции такое развитие было остановлено рядовыми общинниками — демосом. И произошло это потому, что при всем росте политического могущества греческая аристократия, представлявшая собой родо-племенную верхушку, еще не превратилась в полностью замкнутую, противостоящую демосу корпорацию; она обладала довольно ограниченным политическим опытом, так как после гибели микенской монархии «весь курс политической грамоты и государственного строительства грекам пришлось осваивать практически заново».[108]
105
Weil E. What is a Breakthrough in History? // Daedalus. Spring 1975. T. 104, N 2. P. 21.
107
Кошеленко Г. A. О некоторых проблемах становления и развития государственности в Древней Греции // От доклассовых обществ к раннеклассовым / Под ред. Б. А. Рыбакова. М., 1987. С. 43; см. также: До-ватур А. И. Рабство в Аттике в VI—V вв. до н. э. Л., 1980. Гл. 1.
108
Андреев Ю. В. Античный полис и восточные города-государства // Античный полис / Отв. ред. Э. Д. Фролов. Л.. 1979. С. 20.