Вот почему линия эволюции в направлении создания бюрократического аппарата подавления, наподобие древневосточного, оказалась сравнительно безболезненно (в исторических масштабах, конечно) прерванной, и восторжествовала тенденция, определяемая рядом исследователей как реставрация «на новой основе норм жизни времен родового строя».[109]
Таким образом, власть перешла в руки народного собрания, т. е. гражданского коллектива, составлявшего основу гоплитской фаланги — народного ополчения. «Фаланга и полис, — отмечает В. Г. Яйленко, резюмируя результаты исследования М. Детьяна, — это идентичные модели, обладающие одинаковой структурой. Самое существенное в типе человека, выдвинутого фалангой, — его „похожесть”: унифицированное вооружение, равенство позиции, одинаковая военная роль... Она адекватна полису, где каждый гражданин уподоблял себя остальным. Словом, военная и политическая модели совершенно одинаковы.. ,»[110]
Решающую роль в данном случае сыграло распространение в странах Средиземноморского бассейна в I тыс. до н. э. железа, что укрепило в Греции семейные (ойкосные) хозяйства как экономически, так и социально, значительно снизив стоимость вооружения воина-гоплита. И, безусловно, прав Г. Мюллер, писавший, что «железо было потенциально великой демократической силой».[111]
Осуществленная в такой форме реставрация оказалась не мимолетным эпизодом в жизни древнегреческого общества. Наоборот, она способствовала созданию долговременных в исторической перспективе предпосылок «античного пути развития», в ходе которого полис приобрел черты, коренным образом отличавшие его от городов Ближнего Востока, ставших важным элементом и опорой древневосточной деспотии.[112]
Экономические изменения, вызванные распространением железных орудий, оказали революционизирующее воздействие на всю совокупность общественных отношений, дав толчок развитию частной собственности и рабского труда. Но в рамках полисных структур, сложившихся к началу VI в., частнособственнические отношения развивались также в весьма специфической форме. Эта специфика была отчетливо выделена К. Марксом и Ф. Энгельсом в таком понятии, как «античная общинная и государственная собственность», внутри которой «наряду с общинной собственностью развивается уже и движимая, а впоследствии и не движимая, частная собственность, но как отклоняющаяся от нормы и подчиненная общинной собственности форма. Граждане государства лишь сообща владеют своими работающими рабами и уже в силу этого связаны формой общинной собственности. Это — совместная частная собственность активных граждан государства, вынужденных перед лицом рабов сохранять эту естественно возникшую форму ассоциации. Поэтому вся основывающаяся на этом фундаменте структура общества, а вместе с ней и народовластие, приходит в упадок в той же мере, в какой именно развивается недвижимая частная собственность».[113]
В этой сжатой, но глубокой характеристике подчеркнута внутренняя связь полисной демократии с «античной формой собственности». «Совместная частная собственность» означала не только право на вмешательство государства в хозяйственную деятельность граждан, право контроля над распределением земельной собственности,[114] но и активное участие большинства в осуществлении такого контроля. Этим целям отвечала система полисной демократии.[115]
Античные источники рисуют ясную картину государственных мер, направленных на регулирование социально-экономических отношений внутри полиса. Это и солоновская сейсахтейя (отмена долговых обязательств) и приписываемая Ликургу уравнительная земельная реформа в Спарте, систематические запреты и ограничения на продажу и покупку земли, регулярно устанавливаемые налоги на состоятельных граждан (в виде литургий или прямых конфискаций), законы против роскоши, бесплатные раздачи зерна малоимущим, наделение их землей за счет государства, введение платы за исполнение магистратур (вплоть до выдачи денег за посещение народного собрания в Афинах IV в.), регулирование численности населения путем выведения колоний и т. д.
Экспансионистская внешняя политика, порабощение соседних полисов, завоевательные экспедиции с целью приобретения рабов «естественно» дополняли меры, предпринимаемые общиной в конечном счете для поддержания внутри нее относительного имущественного равенства, без которого была немыслима политическая активность граждан.[116]
109
Зайцев А. И. Культурный переворот... С. 112; см. также С. 30, 32. — Г. А. Кошеленко также пишет о том, что в Афинах после реформ Солона «была создана новая общественная структура, во многом напоминающая структуры первобытнообщинного строя» (Кошеленко Г. А. О некоторых проблемах... С. 47). О важнейшей роли, которую играли первобытнообщинные формы в стабилизации полисного строя, см. также: Léve-q и е P. Les communautés dans la Grèce ancienne // Peuples Méditerranéens — Mediterranian Peoples. 1981. N 12. P. 217—218; Oliva P. Colonization and the Rise of the Polis // History and Society. Prague, 1985. P. 205—232; Wood E. M., W о о d N. Class Ideology and Ancient Political Theory. Socrates, Piato and Aristotle in Social Context. Oxford, 1978. P. 16.
110
Яйленко В. П. Архаическая Греция. С. 172; см. также: Кошеленко Г. А. Введение. Древнегреческий полис // Античная Греция. Т. 1. С. 25.
111
Muller H. J. Freedom... Р. 100; см. также: Чанышев А. Н. Эгейская предфилософия. М., 1970. С. 197—198; Андреев Ю. В. К проблеме послемикенского регресса // ВДИ. 1985. № 3. С. 22—23; Зайцев А, И. Культурный переворот. .. С. 24—25. 31—32.
112
Подробнее см.: Андреев Ю. В. Античный полис и восточные города-государства. С. 8—12; История древнего мира. T. И. С. 18—24. *
115
Мы согласны с категоричной формулировкой Ю. В. Андреева, отмечающего, что «только в условиях демократического строя могут быть по-настоящему реализованы основные социальные и политические принципы полисной организации» (Андреев Ю. В. Античный полис и восточные города-государства. С. 25). Такая точка зрения вполне согласуется, например, с мнением Аристотеля (Arist. Pol., Ill 10, 8), называющего «демократию своего рода конечной фазой в эволюции полиса» (Кошеленко Г. А. Введение. Древнегреческий полис. С. 19; см. также: Становление и развитие раннеклассовых обществ: город и государство / Под ред. Г. Л Курбатова, Э. Д. Фролова, И. Я. Фрочнова. Л., 1986. С. 99).
116
Эта тенденция полисной жизни была понята уже Гегелем (Гегель. Работы разных лет: В 2 т. Т. 1. М., 1971. С. 226; подробнее см.: Лукач Д. Молодой Гегель и проблемы капиталистического общества. М., 1987. С. 86—99).