Таким образом, исследователю, стремящемуся построить анализ утопических идей, исходя из принципа историзма, приходится в конечном счете признать, что любая классификация утопий «имеет познавательную ценность лишь в том случае, если ориентируется «а конкретно-исторический контекст».[157]
На наш взгляд, из современных исследователей вполне последовательно удалось провести конкретно-исторический подход к классификации античных утопий только итальянскому ученому А. Джаннини, хотя его анализ касается самого раннего периода.[158] Исходя одновременно из идей Мамфорда и Роде, Джаннини стремился представить эволюцию «утопии бегства» или «сентиментальной идиллии» от мифа к реальности. Этой цели отвечает разделение исследователем раннеутопических идей на мифические, фантастические и исторические. Легенды о «золотом веке» и «островах блаженных» рассматриваются как обращенные соответственно в прошлое и будущее представления о рае (земном и небесном), в то время как мысленный переход от фантастической страны Кукканьи к историческим преданиям, идеализирующим примитивные народы, является результатом постепенной рационализации утопической мысли.
Выделенные Джаннини формы представляют собой, однако, не что иное, как пространственно-временную «развертку» схемы развития народно-утопических легенд, поскольку, как уже отмечалось, мифический, фантастический и реалистический элементы нередко выступают объединенными в одном и том же утопическом повествовании.
Таким образом, проблема классификации античных утопий остается открытой, и мы снова сталкиваемся с необходимостью охарактеризовать, исходя из исторических особенностей античной общественной мысли, те направления в развитии социального утопизма, которые, не противореча общим определениям, свидетельствуют об уникальности античной утопической традиции.
В этом плане мы считаем целесообразным выделить два основных подхода к классификации античных утопий: историко-генетический и функциональный. С точки зрения первого подхода, отражающего эволюцию общественной мысли «от мифа к логосу», утопии можно разделить на «мифические» и «рационалистические». Функциональному же подходу будет соответствовать разделение утопий на «полисные» и «неполисные».
Разумеется, различия между обоими подходами являются в известном смысле условными. В рамках и того, и другого имеется довольно четкое соотношение логических и исторических моментов. Понятие «мифическая утопия», уже неоднократно употреблявшееся в научной литературе,[159] включающее в себя все многообразные варианты легенды о «золотом веке», не противостоит вместе с тем рационалистическим утопическим проектам абсолютно. Именно на примере античной общественной мысли можно достаточно ясно видеть постоянное взаимопереплетение мифа и утопии, свойственное практически всем историческим эпохам. Специфика античного варианта заключается в том, что отношение мифа к утопии может быть представлено одновременно и в виде прямой исторической последовательности, и в плане постоянного взаимодействия. «.. .Подобно тому как философия сначала вырабатывается в пределах религиозной формы сознания и этим, с одной стороны, уничтожает религию как таковую, а с другой стороны, по своему положительному содержанию сама движется еще только в этой идеализированной, переведенной на язык мыслей религиозной сфере»,[160] возникновение рационалистической утопии вовсе не означает окончательного разрыва с мифом о «золотом веке». Этот миф постоянно используется античными утопистами в самых различных формах, не только не утрачивая своего значения, но даже обогащаясь в результате его рационалистической переработки.
Проблема соотношения мифа и утопии в широком философском и культурно-историческом плане вследствие своей масштабности выходит за рамки нашего исследования. Следует, однако, остановиться на некоторых важных, с нашей точки зрения, аспектах этого соотношения применительно к проблеме классификации античных утопий.
Огромное количество противоречащих друг другу определений мифа в научной литературе[161] с необходимостью должно побуждать любого исследователя, занимающегося разработкой какого-либо частного вопроса, либо выбирать из имеющихся дефиниций наиболее подходящую для целей его исследования, либо создавать свое собственное определение.
158
Giannini A. Mito е utopia nella leiteratura greca prima di Platone // RIL. Classe di Lettere. 101. 1967. P. 101 sqq.
159
См., напр.: Bal dry H. C. Ancient Utopias. Southhampton, 1956. P. 4; Müller R. Grundprobleme der aristotelischen Gesellschaftstheorie // Müller R. Menschenbild und Humanismus der Antike. Leipzig, 1980. S. 186. Anm. 30.
161
О трудностях, связанных с трактовкой содержания понятия «миф», см.: Kirk G. S. Myth, Its Meaning and Functions in Ancient and Other Cultures. Berkeley, 1971; Стеблин-Каменский М. И. Миф. М., 1976; Мелетинский E. M. Поэтика мифа. M., 976; Ермолаев И. A., 3 а -ха ров А. А. Миф и мифологическое сознание // ВФ. 1986. № 7. С. 149—< 153.