Считая человека существом изначально греховным (хотя и по-разному объясняя причины его грехопадения),[222] египтяне и жители Двуречья весьма скептически относились к возможности обретения счастья в этом мире. Но отсутствие у последних надежды на загробное воздаяние не могло не стимулировать работы фантазии, направленной на поиски лучшей жизни либо в прошлом, либо в недосягаемых для обычных людей землях.
Теперь, выявив тот идеологический фундамент, без которого многие аспекты формирования утопических идей на Древнем Востоке были бы просто непонятны, мы вплотную приблизились к их содержанию.
В Месопотамии роль страны Утопии играл остров Бахрейн в Персидском заливе, который шумеры называли страной Дильмун (по-аккадски — Тельмун), расположенной на самом краю доступного воображению географического пространства (об этом говорят такие ее эпитеты, как «страна перехода», «место, где восходит солнце»). Рассказ о ней вставлен в шумерский миф «Энки и Нинхурсаг», повествующий о цветущем рае, созданном богом подземных пресных вод («пресного моря») Энки для того, чтобы уединиться там со своей супругой. Вот как описывается эта страна в мифе:
В этой действительно очень красочной картине все детали (многие из которых легли в основу описания библейского рая),[224] хотя и отнесены к стране богов, но возникли из представлений о счастливой стране для людей, в которой все наоборот, все не так, как в реальной жизни. Именно в силу столь контрастного противопоставления идеала и реальности миф о Дильмуне можно считать одним из первых (если не самым первым) примеров литературной обработки фольклорных народно-утопических сюжетов, возникших еще в дописьменную эпоху, задолго до периода расцвета шумерской цивилизации.[225]
До сих пор не решена загадка, почему остров, бывший в конце III — начале II тыс. до н. э. важнейшим центром международной торговли, считался шумерами колыбелью их цивилизации? В шумерских мифах при описании «золотого зека» далекого прошлого постоянно возникают реминисценции из легенды о Дильмуне.[226] Дильмун связан и с шумерским мифом о потопе. Там Ану и Энлиль поселили богобоязненного царя Зиусудру — единственного человека, спасенного (Энки?) от гибели, «и, судя по всему, именно в Дильмун прибыл Гильгамеш в поисках бессмертия».[227]
Но вернемся к Древнему Египту. При изучении истоков утопических идей в египетской литературе мы сталкиваемся с удивительным феноменом, а именно с перенесением «чудесного пространства» из реального мира (хотя и до предела мифологизированного) в мир потусторонний. Впрочем, использование понятия «реальность» для разграничения двух миров будет не совсем удачным, поскольку уже в эпоху Старого царства загробное существование представлялось египтянам настолько же реальным, насколько и окружавшая их действительность. Древнеегипетская идеология — яркий пример «удвоения мира», безусловно, связанный с гипертрофированной ролью заупокойного культа.
Вера в реальность загробного мира в египетской мифологии обусловлена прежде всего поразительной устойчивостью взглядов, характерных для многих народов в дописьменную эпоху и связанных с тем, что «человек переносит в иное царство не только свое социальное устройство (в данном случае — родовое...), но и формы жизни и географические особенности своей родины».[228]
Вместе с тем важнейшим моментом, свидетельствующим о проникновении цивилизации в потусторонний мир, можно считать отказ господствующей религии от народно-утопических представлений о нем как о беззаботном рае, где не надо трудиться. В изображениях и надписях, найденных в гробницах Старого царства, в ритуальных текстах «Книги мертвых», а также в папирусных рисунках и текстах более позднего времени отчетливо просматривается описание загробного царства как государственного организма, в принципе подчиняющегося тем же законам, что и на земле. Например, в 109-й и 110-й главах «Книги мертвых» подробно изображаются сцены земледельческого труда на «полях блаженных», куда допущены оправданные на суде Осириса. Различие состоит лишь в том, что эти «поля» в изобилии снабжаются водой, злаки вырастают выше человеческого роста и т. д.[229]
222
Египетские верования связывали «грехопадение» людей с периодом божественного правления Ра, царствовавшего над людьми и богами, против которого первые замыслили «злые дела». На протяжении всей истории Египта этот период был объектом почитания и идеализации. Об этом говорит, в частности, и тот факт, что оправданному на суде Осириса даруется участь «служителя Гора» — «блаженного современника додинастического „золотого века”» Тур а ев Б. А. 1) Египетская литература: В 2 т. T. I. М., 1920. С. 136; 2) Тур а ев Б. А. История Древнего Востока. T. I. С. 167—168; Матье М. Э. Древнеегипетские мифы. С. 86; Франкфорт Г., Франкфорт Г. А., Уилсон Дж., Якобсен Т. В преддверии философии. С. 118). Наоборот, в шумерских источниках преобладает представление об изначальном существовании человеческих пороков, включенных неизвестным поэтом в список «мэ». Так, эпическое сказание «Энмеркар и правитель Арат-ты», также изображающее картину «золотого века», во многом напоминающую блаженный период правления Ра, повествует о том, что причиной конца счастливой эпохи человеческой истории были не людские прегрешения, но зависть Энки, поднявшего бунт против неограниченного могущества Энлиля (см.: Крамер С. Н. История начинается в Шумере. С. 123, 130—131, 251— 252). Если к этому добавить шумерскую легенду (прочитанную на одной из найденных в Ниппуре табличек) о том, что «всемирный потоп» был вызван также и греховными поступками людей, то в целом складывается весьма противоречивая картина (Белицкий М. Забытый мир шумеров. М., 1980. С. 228).
225
Об элементах фольклора в мифе говорит, например, рассказ о хитрой лисе, которой удается привести разгневанную Нинхурсаг к больному Энки, съевшему восемь растений, созданных богиней (см.: Крамер С. Н. История начинается в Шумере. С. 173—174; Белицкий М. Забытый мир шумеров. С. 224).
226
Крамер С. Н. История начинается в Шумере. С. 176, 251—252.— Основные вопросы, связанные с мотивами Дильмуна, рассматриваются в послесловии В. И. Гуляева к кн.: Бибби Дж. В поисках Дильмуна. М., 1984. С. 358—366.
227
Бибби Дж. В поисках Дильмуна. С. 73; см. также: С. 71—72, 74— 76; Я открою тебе сокровенное слово... С. 175, 180—181, 190; Белицкий М. Забытый мир шумеров. С. 226—230.