За пределами нашего исследования оказалась история утопической мысли Древнего Рима. Причина состоит не в том, что мы разделяем категорические суждения о полной противоположности «римского духа» всякому утопизму[21] или же об отсутствии в римской утопии какой бы то ни было новизны по сравнению с греческой[22] и т. д., но исключительно в ограниченном объеме нашей книги. Круг затрагиваемых в ней вопросов и без того оказался слишком широким. Автор полностью отдает себе отчет в том, что каждый из этих вопросов мог бы стать предметом для отдельного обстоятельного исследования. Но даже не способный избежать некоторой поверхностности анализ общих проблем, встающих перед современными учеными, является, на наш взгляд, необходимым звеном в цепи той многогранной работы, которая завершится лишь в результате совместных усилий специалистов из разных областей гуманитарной науки.
Глава I. (ВВОДНАЯ) ПОНЯТИЕ «УТОПИЯ» И АНТИЧНАЯ ОБЩЕСТВЕННАЯ МЫСЛЬ
Даже при самом первом приближении к проблеме содержания понятия «утопия» мы сталкиваемся с парадоксальной ситуацией. Огромное количество существующих интерпретаций данного понятия как бы спонтанно порождает необходимость появления новых, почти не оставляя надежды на достижение единства в научном мире. У современного исследователя мнение о том, что в основе противоречивых оценок утопии лежит изначально двойственный смысл, вложенный в этот термин его творцом Т. Мором, может вызвать в лучшем случае скептическую улыбку. Ведь многих социологов и литературоведов уже давно не удовлетворяет «двойное прочтение», возможно, нарочитой игры греческих слов, созданной Мором при их передаче в латинской транскрипции — «несуществующая страна» (ou—topia) или «благословенная страна» (eu—topia). Эта неудовлетворенность выражается, в частности, в усилении многозначности этого понятия, во введении все новых словообразований.. Так появились «какотопия», «антиутопия», по смыслу противоположные утопии; «энтопия», характеризующая реализованный идеальный проект; «контратопия» — выбор наилучшего из двух воображаемых обществ; «дистопия», употребляемая в смысле либо аналогичном антиутопии, либо как образ государственной организации, демонстрирующий крах любых утопические иллюзий, и т. д.[23]
Указанные понятия, созданные главным образом для характеристики утопических произведений XX в., играют важную конституирующую роль в «социологии утопии» и постоянно проецируются обратно па предшествующую историю утопической мысли. Подобная тенденция, вызывая потребность в новых толкованиях понятия «утопия», нередко создает у исследователей негативное отношение к каким бы то ни было дефинициям. «Нет ничего удивительного в том, — писал нидерландский социолог Ф. Полак, — что многие авторы просто проходили мимо определений или потому, что они считали невозможным свести многообразие предлагаемого им материала к однозначной формуле, или по совсем иной причине — они рассматривали определение как самоочевидное. Другие просто предпочитали описывать основные характеристики утопии вместо попытки дать широкое, но бессодержательное или же краткое, но смутное определение».[24]
Но такой декларативный отказ от определений общего характера часто весьма искуствен по своему происхождению. Излишняя драматизация возникающих противоречий, как правило, используется для модернизаторских трактовок содержания понятия «утопия» или же просто в утилитарных целях для закрепления за ним условного значения, наиболее подходящего для построений того или иного автора.[25] Однако независимо от возросшего числа словообразований, общеупотребительный смысл понятия «утопия» остается достаточно ясным и полностью сохраняет свое значение как описания вымышленной страны, образца совершенного государственного и общественного устройства, противопоставленного действительности в целях социальной критики и обоснования идеала счастливой жизни.[26]
21
Trousson. R. Voyages aux pays de nulle part: Histoire littéraire de la pensée utopique. Bruxelles, 1975. P. 43; Manuel F. E., Manuel F. P. Utopian Thought in the Western World. Cambridge (Mass.), 1979. P. 64.
22
Dore n A. ’’Wunschräume und Wunschzeiten” // Vorträge der Bibliothek Warburg. 1924—1925. Leipzig; Berlin, 1927. S. 193; ср.: Пёльман P, История... C. 517 и сл.
23
Polak F.. The Image of Future. Vol. 2. Leiden; New York, 1961. P. 15, 21—22, 28; D о x i a d i s C. A. Between Dystopia and Utopia. London, 1966. P. 24—25; см. также: Ст. «Утопия» // Философский энциклопедический словарь. М., 1983. С. 710—711.
24
Polak F. The Image of Future. Vol. 1. Leiden; New York, J961. P. 380—381. —О многообразии подходов к определению утопии см.: Manuel F. Е. Utopias and Utopian Thought. Boston; Cambridge, 1969; Utopia: Begriff und Phänomen des Utopischen / Hrsg. von A. Neusüss. Neuwied; Berlin, 1968.
26
Некоторые методологические принципы определения понятия «утопия» прекрасно сформулированы Д. Герцлером (Hertz 1er J. О. The History of Utopian Thought. New York, 1922. P. 257—267).