Гомер. В то же столетие, когда у греков-ионийцев вошло в употребление финикийское алфавитное письмо, появились произведения, которым суждено было стать основой античной литературы. Их приписывают Гомеру. В древности ничего о Гомере не знали, да и в новое время знаний о нем не прибавилось. Неизвестно даже, принадлежат ли Гомеру обе приписываемые ему поэмы – «Илиада» и «Одиссея», или только первая из них. Однако не существует сомнений в том, что «Илиада» и «Одиссея», кто бы ни был их автором (или авторами), до того, как были записаны, несколько столетий передавались изустно, в виде песен – любимых спутниц пиров и торжественных сборищ эллинов. Исполнители песен на пирах назывались «аэдами». Такие певцы упоминаются в «Илиаде» и «Одиссее». Певцов, исполнявших только приписываемые Гомеру сочинения, называли «гомериды». Про одного из этих гомеридов, Кинефа с острова Хиоса, рассказывали, что он вставил в «Илиаду» и «Одиссею» много собственных стихов. Насколько были в этом отношении щепетильны другие аэды, неизвестно. Во второй половине VI в. до н. э. Гомеровы поэмы были записаны.
Таковы более или менее надежные данные, на которых пустил ростки уже в древности «гомеровский вопрос», разросшийся в чащу, в которой может заблудиться даже специалист. Но все же «Илиада» и «Одиссея» – реальность. В распоряжении ученых имеются греческие рукописи, унаследованные Средневековьем, и папирусные тексты, обнаруженные в Египте. Массовый читатель может воспользоваться переводами на европейские языки.
Сюжеты «Илиады» и «Одиссеи» обращены не к современности, а к прошлому, отделенному от Гомера несколькими столетиями. Источником этого прошлого для автора служат мифы, из которых он создает как бы историческое полотно («Илиада») и повествование о возвращении одного из героев Троянской войны на родину («Одиссея»). Правдоподобия Гомер добивается такой детализацией изложения, что создается впечатление, будто автор сам участвовал в битвах или помогал Одиссею складывать из бревен плот. Но картина реальности нарушается не только и не столько участием в действии богов, которые постоянно помогают своим любимцам, вредят их противникам и даже вступают в сражения (это своеобразный литературный прием), сколько тем, что Гомеру так восхищающее его прошлое практически неведомо. В ярких описаниях битв под Троей проглядывается современное ему предполисное общество с уже начинающимся разделением на «многонадельных» и «безнадельных», с конфликтами между басилеями и рядовыми членами общины, с входящим в обиход железом.
Мир олимпийских богов Гомера имеет мало общего с религией микенской эпохи, известной нам по письменным памятникам и изображениям. Вместо Богини-Матери у него Бог-Отец Зевс, которому как главе патриархальной семьи подчинены и мужские и женские божества. И хотя мы находим у него некоторые имена богов, известных микенцам, они принадлежат не микенской, а новой традиции, имеющей очень мало точек соприкосновения с религией II тысячелетия до н. э.
В отличие от современных литературоведов и историков явное несоответствие мира, созданного воображением Гомера, исторической реальности не волновало первых слушателей и читателей «Илиады» и «Одиссеи», людей начала железного века, чья жизнь была наполнена суровой борьбой и лишениями. Гомер стал спутником создателей первых полисов в Эгейском регионе и основателей колоний на Западе и на берегах Понта Эвксинского. Не случайно пересказ строк Гомера мы находим на черепке VII в. до н. э. древнейшего греческого поселения на островке Питекуссе. Можно не сомневаться в том, что люди, проложившие пути через Мессинский пролив и побывавшие в Сицилии, не пугались Сциллы, Харибды, циклопов и прекрасно понимали разницу между реальными опасностями и вымыслом. Гомер возмещал своей фантазией то, чего не хватало людям в жизни. Он поднимал их на Олимп и открывал им мир богов, которым было не чуждо ничто человеческое. Таких богов, как у Гомера, не знал ни Древний Восток, ни эгейский мир.
И нам нет смысла истощать себя и наши компьютеры решением гомеровской загадки. Нам важно лишь понимать, что без Гомера, кем бы он ни был – единственным автором, двумя или даже целой корпорацией певцов, – не состоялось бы того, что мы называем античной литературой и, более широко, античной культурой.
Соперник Гомера. Античному образу жизни и образу мышления присущи состязательность, соперничество – то, что греки обозначали словом «агон». Соперничали между собою города-государства. В каждом городе соперничали в искусстве ремесленники, добиваясь совершенства своих изделий. Соперничали политические и военные деятели, стремясь выдвинуться и занять первые места в государстве. Что такое Олимпийские и другие общегреческие состязания, как не соперничество атлетов, которым покровительствовали боги? И не мог, по понятиям греков, оставаться Гомер без соперника. И соперника ему подыскали. Это был беотийский эпический поэт Гесиод. Сохранилась поэма, рассказывающая о том, как явились Гомер и Гесиод на суд, который должен был решить, кому называться первым поэтом. И запел божественный Гомер в полной уверенности, что победа будет принадлежать ему. Но судьи, выслушав и Гесиода, первым поэтом признали его, поскольку он воспевал не кровопролитные войны, а мирный труд.