В Эгине, как и в большинстве других полисов Греции, шла борьба между демосом и аристократией. Воспользовавшись просьбой вождей демократии о поддержке, афиняне послали на остров флот из 70 кораблей, захватили остров и разрушили городские стены. Полис Эгина перестал существовать. На острове появились афинские поселенцы.
Престиж главы морского союза возрос настолько, что вскоре и союзная казна, хранившаяся на Делосе, была переправлена на афинский акрополь.
Триеры покидают Пирей. В 444 г. до н. э. Перикл, наконец, был избран на высшую в Афинах должность первого стратега.
Весною этого же года, как только кончились опасные зимние бури, десять афинских триер покинули порт и взяли курс не на Эгину и не к островам Эгейского моря, союзным Афинам, а к берегам Италии. Палубы их заполняли не вооруженные воины, а мирные граждане, все те, кто по предложению Перикла, оформленному постановлением народного собрания, должен был поселиться на новом месте, в землях, принадлежавших когда-то Сибарису.
Незадолго до этого потомки сибаритов обратились к двум гегемонам Эллады – Спарте и Афинам – с просьбой помочь им возродить город. Спарта на этот призыв не отозвалась. Перикл же решил воспользоваться случаем, чтобы внедрить афинскую (ионийскую) колонию между двумя дорийскими – Кротоном и Тарентом.
Колония выросла на небольшом расстоянии от разрушенного за полстолетия до того Сибариса. Отстроенная по Гипподамову плану, она не напоминала своего прославленного предшественника и получила другое название – Фурии. Среди первых поселенцев Фурий были философ Протагор (тот самый, который сказал, что человек – мера всех вещей) и историк Геродот, к тому времени уже прославившийся, но в Афинах остававшийся метеком. Обретя именно здесь впервые после бегства из Галикарнаса гражданство, он завершает свой труд, в который включает и сведения о прошлом народов Италии, в том числе и этрусков, полученные из первых рук.
Поскольку к моменту выведения колонии не прошло и двух лет, как был заключен со Спартой договор о тридцатилетнем мире и дружбе, Перикл сделал все, чтобы появление ионийцев в зоне дорийского влияния не вызвало нежелательного конфликта. Официально новый полис, основанный Афинами, считался 148 колонией не афинской, а общеэллинской – наряду с афинянами, составившими в Фуриях четыре филы, на афинских триерах были переправлены и пелопоннесцы (три филы), и фиванцы (тоже три филы). Надо думать, что это были те из пелопоннесцев и фиванцев, что сочувственно относились к афинской политике, и их присутствие в составе переселенцев ничего не меняло в политических планах Перикла (не случайно в первый же год своего основания Фурии начали войну с дорийским Тарентом). Но правила игры были соблюдены.
Золотой век афинской демократии. С именем Перикла связан наивысший расцвет афинской демократии. Впервые в истории человеческого общества любой бедняк мог реально принять участие в управлении государством. Был отработан и механизм такого участия. Кому заседать в совете пятисот, кому вершить суд в гелиэе – решал слепой жребий. Поднятием рук выбирались только стратег (поскольку должность главы государства и полководца требовала определенных качеств), начальник конницы и казначей, отвечавший за сохранность казны.
«Скромность знания не служит бедняку препятствием к деятельности, если только он может оказать какую-нибудь услугу государству», – говорил, по утверждению историка Фукидида, Перикл, подчеркивая преимущества государственного строя Афин. К этому надо добавить, что препятствием не была и скромность средств: благодаря введенной Периклом системе оплаты должностей (2–3 обола в день) можно было не заботиться о пропитании.
Жребий обеспечивал равные возможности любому гражданину, от возможности же проникновения к власти людей, чем-либо себя запятнавших, существовала как будто надежная защита – процедура контроля: отобранные по жребию граждане, прежде чем стать членами суда или совета, проходили проверку перед судьями предыдущего года, а если вынесенное решение казалось несправедливым, могли его обжаловать в высшем суде – народном собрании.