Так он вещал; между тем острова разбегались по морю,
Но приближалася ты, Астерия, милая песне,
Вспять от Евбеи спеша повидать Киклады скорее:
Водоросль из Герэста[331] еще на тебе повисала.
200 Все поняв, сдержала ты бег и стала недвижно,
И провещала Гере самой дерзновенное слово,
В тяжких томлениях видя богиню перед собою:
«Гера, что хочешь со мною твори, но я преступила
Ныне запрет. Ко мне, о Лето! Ко мне! Поспеши же!»
205 Кончила ты; она же, предел узревши блужданьям,
Села подле Иноповых струй, что из недр подземельных
Брызжут всего полноводней тогда, когда разольется
Нил, от высот Эфиопских гоня изобильную влагу.
Пояс расторгла она, а плечи свои прислонила
210 К древу пальмы, вконец ослабев от натиска жгучих
Болей, и хладный пот по коже ее заструился.
Громко стенала она: «Что матерь терзаешь, о сын мой?
Чадо, вот ведь и остров тебе нашелся плавучий.
Сын мой, рождайся скорей! И кроток выйди из чрева».
215 Но и ты оставалась недолго неизвещенной,
Ярая Зевса супруга; к тебе внеслась, запыхавшись,
Вестница[332] и начала, к словам боязнь примешавши:
«Гера, моя госпожа, средь богинь высочайшая саном!
Я, как и все, под рукой твоей; ты по праву владычишь,
220 На олимпийском престоле воссев; иной не страшимся
Женской руки. Но узнай, госпожа, в чем гнева причина:
Ныне пояс Лето на земле островной развязала!
Все острова отвергали ее, устрашенные мною:
225 Только Астерия смела ее по имени кликать,
Только Астерия, моря отребье; ты наглую знаешь.
Ах, заступись, помоги, владычица мощная, верным
Слугам, которые ради тебя всю землю обходят!»
Кончив, припала к подножью она, Артемидиной псице
Видом подобясь своим, средь охоты на миг прикорнувшей
230 Подле ног госпожи, но вострящей во сне свои уши
И готовой по кличу богини с места сорваться;
Так-то у трона златого сидела дочерь Фавманта[333].
Неукоснительно рабье свое она ведает место;
Даже когда забвение Сон крылом ей навеет,
235 Голову чуть опустив на грудь, притулясь незаметно
К ножке высокого трона, она вкушает дремоту,
И ни сандалий притом, ни пояса с тела не снимет —
Ибо ведь в каждый миг с поручением спешным царица
Может ее отослать! Но Гера промолвила мрачно:
240 «Так-то, срамницы Зевеса, любитесь без чести, без славы
Чад являйте на свет — не там, где и низким рабыням
Корчиться в родах дано, но где одни лишь тюлени
Малых детенышей мечут, на бреге пустом и безлюдном.
Все же не гневаюсь я на Астерию за прегрешенье
245 Дерзкое и не намерена впредь ей кары готовить,
Хоть заслужила она, Лето приютив беззаконно!
Все же ее особливо я чту; ведь она не сквернила
Ложа вовек моего, но в пучину сокрылась от Зевса».
Слово она изрекла; меж тем певцы Аполлона,
250 Лебеди, кинув Пактол Меонийский[334], семь сотворили
Плавных кругов над Делосской землей, и славили звонко
Дивные роды они той песнью, что всех сладкогласней.
Вот потому и к лире своей приладил рожденный
Столько же струн, сколько раз при рожденье лебеди спели[335].
255 Песни восьмой не успели начать они, как из чрева
Он явился, и грянули в лад делосские нимфы,
Древней чада реки, Илифию зовя, и медяный
В высях ответил эфир, зазвенев от зычного гласа.
Даже и Гера не гневалась ныне, склоненная Зевсом.
260 Стала златою окрест, Астерия, вся твоя почва,
Стали златыми листы осенившей роды маслины,
Стали златыми струи виющего русло Инопа[336].
Ты же сама подняла с земли озлащенной младенца,
265 К персям своим приложила и молвила слово такое:
«Гея, несущая домы, имущая грады и храмы,
Вы, о материки, и вы, острова! Поглядите,
Земли мои каковы? Бесплодны, не правда ль? Но будет
Делием именоваться по мне Аполлон, возлюбивши
270 Так, что не будет иной земли, столь богом любимой.
Ни Керхниду[337] свою Посидаон так не лелеет,
Ни Килленскую гору — Гермес, ни Крит — Громовержец,
Сколь возлелеет меня Аполлон, и блуждать я престану».
Так промолвила ты, и к сосцам припал он любезным.
вернуться
334
...Пактол меонийский... — Меония — древнее название Лидии; Пактол — главная река в Лидии. По преданию, Мидас, получив от Аполлона дар превращать все своим прикосновением в золото, выкупался в Пактоле — и с тех пор Пактол стал самой золотоносной рекой.
вернуться
335
Существует целый цикл мифов об Аполлоне, связанный с лебедями. Во время жертвоприношений Аполлону с северных Рипейских гор слетала стая лебедей, воспевавших бога. При рождении Аполлона — на этом мифе в данном случае останавливается Каллимах — лебеди семь раз облетели Делос и пропели семь песен. Аполлон-солнце летал по небу в золотой колеснице, запряженной лебедями. В такой же колеснице он увозит Кирену в Ливию.
вернуться
336
При рождении Аполлона — солнечного бога, а из данных стихов явствует, что Каллимах хочет подчеркнуть именно эту сторону культа Аполлона, все вокруг на Делосе озарилось золотым, солнечным светом.