Античные гимны [Составление и общая редакция А. А. Тахо-Годи]

[354].
Так же и Гера: одна лишь Киприда не раз поглядела
В зеркало, дважды сменив хитросплетенье волос.
Дважды Паллада меж тем шестьдесят уж поприщ промчалась,
Как у Евротовых струй[355] бег свой свершает чета
25 Звездных лаконских мужей[356]; затем умастилась искусно,
Взявши елей, что рожден собственным древом ее[357].
Девушки, как раскраснелась она от бега! Как роза
Рдеет в саду на заре или граната зерно.
Так и теперь ей несите елей, что мужам подобает:
30 Им ведь и Кастор себя, им и Геракл умащал.
Гребень златой не забудьте, дабы она расчесала
Локон, пригладив волну ясно светящих кудрей.
Выйди, Афина! Смотри, каково твое ополченье —
Чистые девушки все, кровь же Арестора[358] в них.
35 Вот, Афина, несут и оный щит Диомедов,
Как тому научил в давние дни аргивян
Их наставник Евмед[359], тебе любезный служитель;
Ибо, приметив, что смерть тайно готовит ему
Племя его, он бежал, прихватив с собою в дорогу
40 Твой кумир, и ушел в Крейских горах обитать,
В Крейских горах[360] обитать; тебя же, богиня, поставил
В тех ущельях, что мы днесь Паллатиды зовем.
Выйди, Афина в шлеме златом, губящая грады,
Ты, чей дух веселят звоны щитов и копыт.
45 По воду, жены, сегодня страшитесь ходить; аргивяне,
Пейте сегодня от струй кладезных, не из реки.
Нынче, рабыни, несите сосуды свои к Фисадии[361]
Иль к Амимоне[362], другой дщери Даная-царя —
Ибо, влагу свою со златом смешав и цветами,
50 Инах роскошно ее с гор, веселяся, несет
На омовенье Афине; а ты берегись, пеласгиец,
Как бы нечаянно ты не увидал Госпожу.
Кто ее узрит нагой, Градодержицу нашу Палладу,
Аргоса нашего впредь уж не увидит вовек.[363]
55 Так счастливо же в путь, Госпожа! А я им покуда
Слово скажу; не мое слово, но старых людей.
Дети, в некое время Афина фиванскую нимфу
Дивно любила, ее всем остальным предпочтя[364]
(Ту, что Тиресию матерь), и с нею была неразлучна.
60 Так, направляла ли путь к древней Феспийской земле
Или, ища Коронеи, ища Галиарта, стремила
Бег упряжки свой чрез Беотийский предел
(Да, ища Коронеи, где ей благовонная роща
Посвящена и алтарь у Куралийской волны)[365], —
65 Часто богиня ее с собою брала в колесницу;
Ни хороводы, ни смех, ни ликования нимф
Не услаждали Палладу, коль пляски вела не Харикло.
Все же и ей довелось горькие слезы узнать,
Ей, что была для Афины меж всех любезной подругой.
70 Ибо однажды они, скрепы одежд разрешив,
Вместе купались в прозрачнотекущих водах, в Геликоне
Конском[366]; полуденный час горы сковал тишиной.
Вместе купались они; полуденной это порою
Было, и тишина всюду царила в горах.
75 Только Тиресий один[367] (едва борода пробивалась
На ланитах младых) там же со сворой бродил.
Жажда томила его, и пришел он к струям несказанным,
Бедный; и то, что нельзя, против желанья узрел.
Гневная тотчас к нему слова обратила Афина:
80 «Что за демон тебя, очи свои навсегда
Ныне теряющий сын Эверав[368], привел не на радость?»
Только сказала — и мрак юноше очи покрыл.
Не было речи в устах у него: оковала колена
Мука, и в страхе коснел оцепеневший язык.
85 Нимфа же вопль подняла: «Увы, ты ль отрока губишь,
О Госпожа? Такова ль ваша, богиня, приязнь?
Очи сыновние ты отняла. Злаполучнейший отрок,
Ибо Афинино ты лоно узрел и сосцы,
Солнца же больше не узришь вовек. Увы мне, злосчастной!
90 О Геликон, ты моей ныне запретен стопе!
Многое ты за немногое взял, меняла жестокий, —
Нескольких ланей отдав, отрочьи отняв глаза!»
И, руками схватив обеими бедного сына,
Матерь вопль подняла, словно лесной соловей
95 Жалобой звонкой залившись. Над ней умилилась богиня,
И Афины уста слово такое реклн:
«О, жена, отрекись поскорей от речи, внушенной
Гневом, затем, что в беде должно винить не меня.
О, нисколько, поверь, похищать не сладко Афине
100 Отроков очи, но так Кронов глаголет закон:
Кто одного из бессмертных, самим божеством не избранный,
Узрит, великую тот пеню уплатит за грех.
О жена, что свершилось, того воротить невозможно:
Верно, такую уж нить выпряла Мойра, когда
105 Этот мальчик рождался на свет. Неси же с терпеньем,
Чадо Эвера, беду, ту, что тебе суждена.
Сколько жертв принести пожелает в свой час Кадмеида[369],
Сколько, увы, Аристей[370], если бы только могли
Вымолить этой ценой они хоть слепцом Актеона[371]!
110 Ведь Артемидиных он спутником будет охот,
Но ни охоты, ни травли, ни стрелы, что вместе с богиней
Станет метать он в горах, все не помогут ему,
Стоит ему увидать не по воле свсей омовенье
Дивной богини; свои псы господина пожрут,
115 Яростный пир у чинив; а кости сыновние матерь
Будет сбирать, обходя заросли скорбной стопой.
Верно, счастливой тебя она назовет и блаженной,
Ибо тебе хоть слепцом горы вернули дитя.
О подруга, печаль отложи; его же немало
120 Ждет прекрасных даров в память о дружбе мсей.
Я пророком его сотворю, досточтитым в потомках,
И без сравненья других он превысит собой.
Птиц различит он неложно, какая на благо, какая
Попусту иль не к добру в кебе явила себя.
125 Много он возвестит божественных слов беотийцам,
Кадму[372] откроет вещун и Лабдакидам судьбу.
Дам я и посох ему, шаги направляющий верно,
И долголетний ему жизни отмерю предел[373].
Он и по смерти один в Аиде пребудет разумен,
130 Властным почивших царем Агесилаем[374] почтен».
Слово скончав, кивнула она. Коль Паллада кивнула —
Сделано дело; одной меж дочерей даровал
Зевс Афине вершить дела отцовскою властью.
Жены, явила не мать нашу богиню на свет,
135 Но Зевеса глава; глава же Зевеса неправде
Не покивает вовек; так и Зевесова дщерь.
Подлинно, едет Афина сюда! О девы , воспряньте,
Ежели Аргос вам свят; должно богиню встречать
Благоуставною речью, молитвою и возглашеньем.
140 Радуйся, Дева, и нам град Инахийский блюди.
Радуйся много, от нас ли коней или к нам направляешь,
И сохрани навсегда целым данайцев удел!