На полу была разбросана всевозможная одежда. Одна из набедренных повязок почему-то висела на потолке, непонятно за что там зацепившись. Разноцветные туники были скомканы до такой степени, словно их кто-то с ненавистью топтал ногами. Валявшихся в беспорядке сандалий греки насчитали двенадцать пар, причем почему-то большая их (сандалий) часть оказалась левыми.
Странной формы пуфики и большая просторная кровать медленно плыли по воздуху, паря без видимой опоры над заваленным одеждой полом.
– Что здесь произошло? – подавленно прошептал Алкидий.
– Это жилище Зевса, – благоговейно пояснил другу Фемистоклюс, понимая, что сейчас они видят то, что для глаз смертных совсем уж не предназначалось.
– Трули-трули-тру-лю-лю… – раздалось за спинами обмерших греков, – теплый душик я люблю…
Приятели медленно обернулись.
За их спинами обнаружилась еще одна дверь, из-за которой пение Зевса, собственно, и доносилось. Помимо пения Громовержца из-за этой самой двери слышался еще какой-то странный шум, словно там шел ливневый дождь.
Греки снова переглянулись.
Дверь перед ними быстро ушла вверх.
На пороге, окутанный клубящимся паром, стоял ухмыляющийся владыка Олимпа. Голый и с молниеметателем наперевес.
– Ага, – довольно пробасил Зевс, – попались… Что и говорить, более идиотского положения не придумаешь.
Часть первая
ЯСОН И АРГОНАВТЫ
Глава 1
ЗОЛОТОЙ БАРАН ГЕФЕСТА
Для того чтобы в полной мере оценить все описанные ниже события, нужно начать с самых, как говорится, истоков.
Знаменитый поход алко… то есть, простите, аргонавтов являлся одной из важнейших вех истории Древней Греции.
Да кто сейчас не знает Ясона?
Покажите мне этого человека. Я хочу на него посмотреть.
Э… да отойди ты, убогий, отойди, не видишь, что ли, – я написанием исторического опуса занимаюсь. Чего? Не понимаю я твое мычание, мне оно ни о чем не говорит. А, так ты немой? Так бы сразу и сказал, что немой, а то мычишь тут, как бык безрогий. Немой, значит.
М-да… и ноги правой нет, и глаз левый черной повязкой перевязан.
Да что ты ко мне пристал, а ну пошел отсюда! Что ты мне тут на песке чертишь? Ага, значит, ты не знаешь, кто такой Ясон. Это ж надо, три ошибки в имени героя сделал.
Тебя где, братец, грамоте учили? В местном питейном заведении? На, держи монетку, выпей за мое здоровье и за здоровье алко… гм… аргонавтов.
Что?!!.
Ты не знаешь, кто такие аргонавты?!!
Ну, приятель, ты даешь! Откуда же ты, бедолага, свалился, не из колесницы бога Гелиоса, случайно?
Ну да ладно, добрый я сегодня. Погода хорошая, море вон какое, красотища!
В общем, слушай…
В некоем древнем минийском Охренене в Беотии правил некогда сын бога ветра Эола, царь Афамант. Нет-нет, Охренен – это не ругательство, это такой древний город. С хорошим чувством юмора были эти минийцы.
Ну а Беотия – это область в Средней Греции с главным городом Фивы. Хорошее место, славное, климат умеренный, да и вино там делали восхитительное. Недаром сам бог Дионис в свое время по местным питейным заведениям шатался, под видом купца из Эфиопии вина дегустировал. А если напиток в каком-то заведении приходился богу не по душе, то он все винные запасы хозяина превращал в ослиную мочу. Вот так-то!
В общем, у этого самого царя Афаманта было двое детей от богини облаков Нимфоманки (нет-нет, это имя! – Авт.) – сын Фрикс и дочь Гелла.
Но, как и все греческие цари, тем более с божественной кровью в жилах, Афамант, достигнув воз-раста, являющегося пиком сексуальной энергии среднестатического древнего грека (где-то под пятъдесят лет), изменил своей жене Нимфоманке.
(Снова напоминаю, это имя! – Авт.) Изменил с молодой дочерью царя Кадма, которую звали… э-э-э… Ино.
Да, точно, Ино.
А не фиг было Нимфоманке по своим облакам лазить, пути, по которым ходила колесница бога Гелиоса, инспектировать. Ну да ладно, что случилось, то случилось.
Второй брак Афаманта оказался менее удачным. Не те уже были силы у царя, а жена-то молодая, любви хочет день и ночь, день и ночь, день и… гм…
За какие-то полгода Афамант похудел на десять килограммов. Да и плоды волшебного дерева Виагрия жрал неуемно. А у этих плодов был один нехороший побочный эффект, а именно: выпадали волосы.
Везде.
Сначала Ино безволосость мужа очень даже нравилась (в особенности в некоторых местах), но со временем стареющий на глазах царь стал ее сильно тяготить.
Правда, завести себе любовника Ино побоялась. Нрав Афамант, несмотря на свое абсолютное облысение, имел бешеный. Ино даже думать об измене боялась.
В конце концов решила молодая жена свою злость на детях царя вымещать.
Задумала она бедняжек погубить. А все это от безделья!
По себе знаю: сидишь на солнышке, скукотища, делать нечего, вот всякие мысли сумасшедшие в голову и лезут. Конечно, в те древние времена общество было далеко от понятия классовости. Но разложение в правящих слоях уже шло полным ходом. Принадлежи Ино к массам трудового греческого народа, ей бы и в голову не пришло измыслить подобное коварство. Пряла бы в уголке да о муже, ушедшем в море на промысел, думала, не напьется ли опять с друзьями.
План уничтожения приемных детишек (оба дитяти, кстати, пребывали в довольно зрелом возрасте) был не менее изощрен, чем любовные игры Ино с лысым царем Афамантом.
Царица уговорила местных крестьянок высушить некие семена, приготовленные для посева. Что это за семена, до сих пор не совсем ясно. Однако некоторые не очень надежные, но жутко древние источники утверждают, что это была конопля.
Так или иначе, но крестьянки побоялись ослушаться явно свихнувшуюся царицу. Были засеяны поля высушенными на солнце семенами, но ни хрена у них, естественно, весной не взошло. (Можете свериться с мифами, так все и было! – Авт.)
Стал угрожать голод минийцам.
Хотя…
Что такое голод в те далекие времена? Да чепуха, конечно, полная. Нравы были дикие, покруче тех, что бытовали в Греции во времена Троянской войны, которая, к слову сказать, должна была произойти еще очень нескоро.
Каннибализм, например, не считался тогда чем-то чудовищным. Даже в урожайные годы минийцы охотились по лесам да горам на кентавров, сатиров и прочую псевдочеловеческую нечисть.
А знаете, какая у кентавра конина?
Конечно, не знаете.
Объедение!
Так что не в возможном голоде все дело было, а в том, что конопля исчезла. Тут-то греческий народ и встал как один на борьбу с проклятой тиранией.
Забеспокоился Афамант, парик на голову нацепил и принялся думать. В парике ему всегда думалось намного лучше. В лысую голову мысли приходили обычно сугубо неприличного содержания.
Но долго думать о том, что же делать, царю не пришлось. В древности ведь как все проблемы решались? Чуть какая беда случится, отправляют гонцов в священные Дельфы к оракулу стреловержца Аполлона. Ну и одновременно с этим идут громить поселения эфиопов-эмигрантов, так, на всякий случай.
Решил послать Афамант гонцов в Дельфы. – Идите-ка вы, послы… – говорит, – идите-ка вы на… гм… в общем, в Дельфы идите. И без ответа оракула не возвращайтесь. Иначе всем вам будет большой… гм… плохо вам, короче, будет. Испугались гонцы.
Совсем озверел царь, угрожать стал, даже разгром эфиопского квартала на окраине Фив Афаманта не очень успокоил. А ведь раньше только это и могло вернуть ему хорошее настроение!
Должны были выяснить посланцы царя, почему конопля в этом году не взошла. За каким таким сатиром минийцы без веселья остались? И так жизнь серая, безрадостная, вкалываешь от зари до зари на Афаманта.
Запахло в Беотии государственным переворотом. Греки стали кучками в питейных заведениях собираться. Спорили, кулаками размахивали, друг друга за бороды таскали. Ох, не к добру это, ох и – не к добру!
Но никто тогда не знал, что все произошедшее – часть коварного плана царицы Ино.