Во время государственной смуты римский сенат не мог собраться на свои заседания. Пришло лишь несколько человек, в том числе и самый старый сенатор Консидий.
— Почему же остальные не идут? — спросил его Цезарь.
— Боятся злоумышленников, — отвечал старик Консидий.
— Так почему же ты не боишься? — удивился Цезарь.
— А я освобожден от страха моей старостью! — отвечал Консидий.
Однажды, в чужом городе, Цезарю и его свите подали спаржу, заправленную не обыкновенным оливковым маслом, а миррой.
Цезарь спокойно съел это весьма пикантное блюдо и даже пожурил своих спутников:
— Если вам это не нравится, то можете не есть. Но если кто-нибудь из вас станет порицать подобное невежество, тот сам окажется невеждой!
Когда Цезарь прибыл в Египет, то, сходя с корабля, он неожиданно споткнулся и упал. Зная, что на это обстоятельство обратят самое пристальное внимание египтяне, что они сочтут его знаменательной приметой, — Цезарь тотчас поцеловал землю и громко произнес:
— О, Африка! Как я к тебе летел!
Жена Цезаря, по имени Помпея, стала предметом увлечения молодого светского щеголя по имени Клодий. Чтобы встретиться с нею наедине, Клодий переоделся юной арфисткой и в таком наряде пробрался в дом Цезаря, когда там находились одни женщины, справлявшие свой праздник Доброй Богини. Затея Клодия не увенчалась успехом. Он был разоблачен и даже привлечен к суду за нарушение религиозных обычаев.
Цезарь вроде бы не имел никаких претензий ни к Клодию, ни к своей супруге, но после всего этого немедленно с нею развелся, заявив:
— Жена Цезаря должна быть вне подозрений!
Когда в Риме умер консул Фабий Максим, то до конца срока его власти оставался всего один день. Но Цезарь, в то время уже диктатор, назначил консулом на этот срок своего приятеля Каниния Ребилия. Римская знать бросилась поздравлять нового консула.
А Цицерон по этому поводу сострил:
— Поспешу и я, а то еще не застану его в этой должности!
Римский полководец Серторий, чтобы доказать своим испанским союзникам нецелесообразность их предыдущих разрозненных боевых действий, придумал нечто необычное: он созвал всенародную сходку и приказал вывести на площадь двух лошадей. Одна из них была старая, обессилевшая, облысевшая, а другая — статная и мощная, с густым и красивым хвостом. Дряхлую лошадь вывел человек могучего сложения, а сильную — хилый человечек, очень маленького роста. Прозвучал сигнал трубы, и оба эти человека тут же принялись вырывать волосы из лошадиных хвостов. У великана ничего из странной затеи не получалось. Действовал он как-то бестолково и бессистемно, а хилый его коллега, наоборот, — был напорист и удачлив. Великан, под смех толпы, вскоре и вовсе оставил свои потуги, а вот хилый быстро справился с задуманным.
Тогда-то слово взял полководец Серторий:
— Видите, други-союзники, насколько важно поступать во всем напористо и умело!
Римский полководец Гней Помпей, прозванный Великим, как-то серьезно заболел. К нему направились его военачальники. А дело было в походе. Навстречу им из палатки полководца выскочила очень смазливая молоденькая девушка и куда-то исчезла по своим делам.
— Как себя чувствуешь? Чем ты болеешь? — спросили полководца военачальники, войдя в палатку.
— Страшная лихорадка! — пожаловался Помпей. — Вот только-только что меня оставила!
— Ага! — в один голос сказали военачальники. — Так это она только что попалась нам навстречу!
Римский император Август назначил поэту Вергилию постоянное жалованье в виде… хлеба. Какое-то время спустя, оставшись с ним наедине, император спросил поэта:
— Ты вот обладаешь волшебным даром слова и предвидения. Ты все знаешь… А не можешь ли ты мне поведать, кем был мой покойный отец?
Вергилий отвечал без задержки:
— Наверняка хлебником!
Император удивился:
— Почему же?
— Потому, государь, — отвечал поэт, — что ты постоянно выплачиваешь мне жалованье хлебом!
После этого разговора Вергилий получал свое жалованье государственной монетой.
Император Август как-то заметил, что один молодой грек чересчур похож на него, — ну, как две капли воды. При первом удобном случае император поинтересовался:
— Твоя мать не бывала в Риме?
Молодой грек простодушно ответил:
— Нет, государь. Но мой отец бывал здесь очень часто!
Один старый римский воин был несправедливо в чем-то обвинен и никак не мог найти себе защиты. Но однажды ему повезло. Он попался на глаза императору Августу. Тот его вспомнил. Естественно, воин тотчас поведал о своих бедах. Император тут же велел одному из придворных:
— Пособи ему в его деле!
Но старого воина такие слова императора нисколько не удовлетворили:
— О нет! Император! Когда мы сражались при Акциуме против Антония, и когда надо было защитить тебя от видимой смерти, — разве я поручил тебя своему приятелю, а не собственной грудью закрыл тебя?
Император Август приказал немедленно удалить из войска одного молодого грека, замеченного в каких-то там неблаговидных поступках.
— Да что же я скажу дома, государь? — бросился юноша к ногам императора.
— Скажи, что я тебе не понравился! — отвечал Август.
Умирая, император Август завещал достаточно много денег каждому римскому гражданину. Его наследник Тиберий, однако, ничуть не торопился с выплатой завещанного.
Тогда какой-то находчивый человек решил напомнить об этом новому монарху.
Хоронили вельможу. Находчивый этот человек пробрался к помосту с гробом и стал что-то нашептывать на ухо лежавшему там покойнику.
Нарушителя приличий тут же схватили.
— Что ты там делал? — посыпались вопросы. — Что шептал? Что все это значит?
— А я просил покойного, — отвечал схваченный, — рассказать на том свете императору Августу, что я до сих пор не получил завещанных им денег!
Конечно, о таком необычном происшествии тотчас доложили императору Тиберию. Тот распорядился немедленно выплатить странному человеку все причитавшиеся ему по завещанию деньги, но при этом добавил:
— Как только он их возьмет и пересчитает — тотчас отрубить ему голову! Пускай доложит на том свете Августу, что получил все сполна!
Когда пергамский царь Аттал пригласил к себе философа Ликида, тот отказался явиться в царский дворец:
— Нет! На статуи лучше смотреть издали!
Когда лидийский царь Алиатт уже продолжительное время осаждал город Приену, надеясь, что союзником ему станет свирепый голод, то мудрец Биант раскормил двух мулов и выгнал их за городские стены — будто бы они сбежали по недосмотру людей.
Царь Алиатт, увидев лоснящиеся бока животных, огорченно вздохнул:
— Пожалуй, надо идти на мирные переговоры!
Узнав о том, Биант посоветовал соотечественникам насыщать везде на улицах и на площадях города огромные кучи песка и прикрыть их сверху тонким слоем зерна.
Когда в город явились для переговоров царские послы, они поразились запасами продовольствия в стенах осажденных, — и мир был заключен незамедлительно.
Когда египетский царь Птолемей III Евергет отправлялся в поход в далекую Сирию, его жена Береника принесла в дар богам свои роскошные волосы. Царица надеялась таким образом обеспечить мужу счастливое возвращение.
И это вроде бы помогло. Царь возвратился цел и невредим.
Счастливые супруги тотчас же отправились в храм, где находились волосы, но… Ужас! Волос там и след простыл. А ведь завладевший ими, и это знали все, мог лишить царицу самой жизни!