Уже в юности Архимед просил своих многочисленных друзей:
— Когда умру — поставьте на моей могиле шар, вписанный в цилиндр, и напишите там, во сколько раз описанное тело больше вписанного!
Архимед как-то отослал царю Гиерону письмо: «Будь рядом с нашей Землею какая-нибудь иная, я бы перешел на нее и сдвинул бы нашу Землю с места!»
Удивленный Гиерон при встрече сказал ученому:
— Тебе же никто не поверит!
Но Архимед гнул свое. И царю пришлось посодействовать ему в отыскании доказательств.
В Сиракузах, родном городе Архимеда, по заказу египтян как раз была выстроена огромная триера. Судно получилось настолько тяжелым, что его не могли сдвинуть с места все жители Сиракуз, собравшись вместе. Архимед же придумал нечто такое, при помощи чего с громадиной справился всего-навсего один царь Гиерон, сидя на крепком стуле в тени оливкового дерева.
Восхищенный царь после этого издал указ: «Отныне Архимеду должны верить все жители Сиракуз, что бы он там ни сказал или ни написал!»
Царь Гиерон как-то заказал себе новую корону из чистого золота. Заказ был выполнен в срок, корона сидела просто как влитая на царской голове, однако в царском уме неожиданно возникло подозрение: «А нет ли здесь обмана? Да чистое ли это золото? Не подмешано ли серебра?»
И тут царь вспомнил об Архимеде.
— Слушай, — сказал он вызванному во дворец ученому. — Ты бы не смог в этом разобраться, не разрушая короны?
Архимеду не привыкать было решать головоломки. Он тут же задумался.
Решение, как известно, пришло в бане. «Надо погрузить корону в воду! Вытесненная металлом вода поможет определить вес короны!»
— Эврика![19] — закричал Архимед и голый бросился по улицам домой. — Я нашел решение! Эврика!
Когда римляне осадили Сиракузы, они долго не могли их взять, поскольку непрестанные усилия римских воинов разбивались о хитроумные замыслы Архимеда, который выдумывал все новые и новые оборонные машины и приспособления. В конце концов римляне настолько отчаялись в своих предприятиях, что стоило им заметить над крепостной стеною высунутый конец каната или бревно, полено, как они тут же кричали: «Вот оно! Вот оно!» — и бросались наутек.
Когда же римляне все-таки взяли город, то Архимед, погруженный в свои занятия, даже не очень понял, что его уже куда-то ведут римские воины. А вели его к римскому полководцу Марцеллу, который строго-настрого приказал доставить к нему такого важного пленника. Не желая отрываться от своих размышлений даже в дороге, Архимед крикнул слугам:
— А ну-ка дайте мне с собою какое-нибудь орудие!
Он имел в виду, конечно, геометрический инструмент, но римские воины, и без того перепуганные разговорами о загадочном и страшном Архимеде, едва заслышав слова об орудии, тут же срубили ученому голову, опасаясь, что иначе они сами никогда уже больше не увидят полководца Марцелла.
Знатный римлянин затеял бракоразводный процесс с молодой красавицей женою. Судьи страшно удивлялись его желанию и старались отговорить от задуманного.
— Да разве она бросила хоть малейшую тень на ваши супружеские отношения? — изощрялись они в спасительных вопросах.
— Нет, — отвечал спокойно вельможа.
— Разве она не из знатнейшего римского рода?
— Разве она не красавица?
— Разве она не любит тебя?
Римлянин вроде бы соглашался:
— Да будто бы все так…
— Тогда в чем же дело?
— Взгляните-ка на вот эту мою сандалию! — сказал он наконец. — Всем она хороша, а я хочу ее выбросить. И никто, кроме меня, не скажет, где сандалия жмет мне ногу. Так и с женою.
Нуманцы, жители Нуманции, города в Испании, как-то потерпели поражение от римлян, которых возглавлял присланный туда полководец Сципион Младший.
Старики их укоряли:
— Будто вы сражались не с теми же римскими баранами, которых мы всегда побеждали?
Молодые нуманцы тяжело вздыхали:
— Бараны те же, да пастух у них новый!
Зевс и Аполлон побились об заклад, кто дальше пошлет стрелу из лука.
Вот Аполлон напрягся, стрела его, звеня, пролетела очень большое расстояние. Но всемогущий Зевс преодолел его одним шагом.
Надпись на пьедестале эллинской статуи:
Кулачному бойцу
АПИСУ
от его благодарных коллег:
он никого из нас никогда не побил!
— Стратофон! Что это с тобою, парень?
— Да вот целых четыре часа дрался на кулаках!
— Надо же! Хитроумного Одиссея его пес Аргос узнал после двадцатилетнего отсутствия. А тебя после этих четырех часов родная мать не узнает!
Эллинский атлет Милон из города Кротона, что стоял на италийском берегу, отличался необыкновенной телесной силою и был неизменным победителем на Олимпийских, Пифийских[20], Истмийских и Немейских[21] играх.
А начиналось все это вот каким образом. Юный Милон, еще только мечтавший стать сильным человеком, взвалил себе на плечи маленького теленка. Животное оказалось послушным, не брыкалось, любило смотреть на мир с высоты человеческого роста. Милон таскал его на себе повсюду, вроде бы вовсе не замечая, что теленок с каждым днем набирает вес и увеличивается в размерах.
А закончилось все тем, что возмужавший Милон, через четыре года, прибыв в Олимпию, пронес своего питомца через весь огромный стадион, под ликующие крики зрителей. Надо ли говорить, что теленок к тому времени превратился уже в гигантского быка. Атлет посвятил его олимпийским богам, для чего убил животное ударом своего мощного кулака. И съел все жертвенное мясо в течение одного дня.
Став постоянным победителем на различных играх, пользуясь необыкновенным почетом во всем эллинском мире, Милон всегда оставался патриотом родного города Кротона. Именно благодаря его стараниям в 510 году до н.э. кротонцы победили напавших на них жителей города Сибариса.
А Милон и дальше заботился о том, как стать еще более сильным. Частенько отправлялся он в ближний лес и, заметив расщелину в крепких древесных стволах, расщеплял эти стволы своими прямо-таки железными руками. Однажды, когда он пытался проделать нечто подобное, руки его застряли в стволе огромного дерева, и без посторонней помощи он не мог высвободиться. Тут на него набросились хищные дикие звери.
Так погиб этот необыкновенный человек.
Два римлянина поспорили о том, кто из них выразится самым кратчайшим образом.
Один сказал:
— Ео rus! (Иду в деревню!)
Второй, помедлив, ответил:
— I! (Иди!)
В римском театре шла пьеса «Ромул». На сцене появились актеры, загримированные под Ромула и Рема, первых римских царей. И вот Ромул обращается к Рему:
— О, Remus! (О, Рем!)
Едва он успел произнести эти слова, как зрители с шумом поднимаются с мест, вскидывают к небу руки и начинают молиться.
(Все дело в том, что зрители поняли произнесенные слова как «Oremus!» — «Давайте помолимся!»)
Голодный волк как-то услышал из деревенской хижины плач ребенка и крик его матери:
— Если не перестанешь плакать — отдам тебя волку!
Восхищенный хищник прощелкал там зубами целый день.
Но к вечеру из хижины донеслось:
— Не плачь! Мы убьем волка!
Зверь поплелся в лес как побитый.
На кончик воловьего рога уселась муха.
— Если тебе тяжело, — сказала она волу, — так я тотчас же улечу!
Олененок говорит старому оленю:
— Отец! Ты намного крупнее телом собак. Ты превосходишь их в скорости бега. Твоя голова вооружена мощными рогами. Однако, заслышав собачий лай, ты непременно ударяешься в бег. Почему?
21
Немейские игры — устраивались раз в два года в северной Арголиде, где Геракл убил Немейского льва.