Очередной бросок гончих был крайне хитрым: двое прыгнули сразу, а одна чуть погодя. Если бы я не вильнул бы с помощью чар левитации, то они бы меня загрызли. В последний момент я успел достать рукой из инвентаря флягу с освящённой морской водой и закинуть её в пасть особо ретивой твари. Зря она сжала челюсти. Для неё эта штука подобна кислоте.
Ещё на одну гончую легло замедление времени от Хаухет. Знак “быстро” вкупе с всё ещё гудящим у меня в руках световым мечом оставили на медленно-медленно летящей в воздухе псине глубочайшую рану, которая стоила мне меча: он дестабилизировался, прорубаясь через неожиданно сильно сопротивляющуюся плоть. Истончившись, заклинание пропало. Последняя оставшаяся гончая получила связку из Дождя Разочарования и Молнии Мардука. Зря я это сделал. Почему? Всё просто. Пока я злостно бился с этой тройкой внутри клетки, та обрастала новыми “прутьями”. Появляющиеся щупальца были подобны паутине. Пустив на пробу ветряное лезвие, а следом и стрелу Мардука в стенку, которая уже стала мелкоячеистой сеткой, я понял, что она крайне прочная.
Всё моё тело уже покрыла паутинка теней. Не знаю, что именно мешало теням поглотить пространство внутри клетки, но вскоре они это сделают. Горящие палочки и сучья уже проваливаются в тень, исчезая в её глубине. Остались лишь восемь нетолстых брёвен, которые пылают особенно ярко. Только вот гончие, обжигаясь, активно их грызут и кромсают на более мелкие части. Подозреваю, что вокруг меня в обеих ипостасях тень до сих пор не взяла своё только по одной причине: с ней боролся Шак’чи.
Мне, который остался с посохом и жемчужиной, тоже приходилось несладко: щупальца старались прикрыть гончих частично от заклинаний. А перемещаться и убивать их с близкого расстояния тот я не мог: его позиция была стационарной и наиболее выгодной. Бросить её было нельзя.
Поняв, что сейчас паутинка сетки вокруг окончательно заштрихует все дырки и отрежет меня от слабенького света светляков и звёзд, после чего я останусь в полной власти неизвестного существа, оказавшись под непроницаемым куполом, я принял единственное решение, которое мне вообще пришло в голову.
У меня всё ещё был фантом посоха Шак’чи. Полупрозрачная деревяшка с навершием-обезьянкой вспыхнула в моих руках, начав наливаться светом и жаром. Точнее — в руке. Левой. В правой был жезл. Именно на ней же сидело кольцо с духом грома. Мана из меня потекла сначала в кольцо, а из него в жезл, начав расходиться вокруг мощными молниями. От треска и грохота у меня заложило уши. Около рук возникли три камня, зачарованные с’мшитским письмом и именем Гибила. Они были нестабильны, так что я поспешил отправить их в закрывшуюся уже почти стенку телекинезом. А затем криво и косо сложился в знак “быстро” сам, направляя молнии вперёд, а перед собой выставив посох-фантом, уже раскалившийся до белого цвета.
На миг мне показалось, что в меня зарядили воздушным тараном. Ощущения были похожи. Личная Защита спала, дав мне спасительную секунду и позволив пережить удар через прочную теневую стенку, которую я с трудом сумел прорвать. Посох в моих руках буквально взорвался, когда я прорывался. Он заполнил пламенем едва ли не половину внутреннего пространства “купола”, позволив прорвать стенку, уже повреждённую взорвавшимися каплями плазмы и осклоков камней, а также мощными молниями. К счастью, сам посох был всего лишь фантомом. К несчастью, Шак’чи больше не мог защищать меня от влияния теней, благо, левитация, которую я удерживал каким-то чудом, позволила не упасть на абсолютно чёрную землю, на которой не просматривалось ни одной травинки, ямки или камушка. В окружении этого провала в бездну даже в слабом ночном свете светляков и звезд выделялось небольшое пятно с воткнутым в землю посохом Шак’чи, рядом с которым стоял другой я, поливающий всё вокруг невероятно быстро складываемыми грубыми заклинаниями на с’мшите. Вокруг него метались щупальца и прыгали гончие. И эта вакханалия меня просто убивает.