Аллесий
Античный Чароплёт. Том 3
Глава 1
Устало поднявшись, я усилием воли ускорил прану в организме, вбросив её капли в духовные линии. Абсолютно неестественные действия. Это словно слёзы в вены вкалывать. Праны в духовных линиях быть не должно. Но не важно. Чёртова Шивкамути, чтоб её себе Пазузу в задницу засунул, буквально излучала мне напрямую в мозг любовь к каждой травинке вокруг. После наложения мощного благословения я пропустил через себя больше пятнадцати тысяч единиц маны Шивкамути. И теперь моё настроение скакало от возбуждённо-восторженного до яростного. Кажется, я теперь знаю, как ощущают себя шизофреники, когда одновременно хочется уничтожить всё вокруг и возлюбить каждую бабочку. К счастью, вспомнив, что ощущал, когда со мной делился своей маной Абтармахан, я сумел слегка подавить воздействие жемчужной маны, нейтрализовав остатки её силы в своём ноусе. Прана, смешиваясь с маной, обладала странным свойством. Я не так давно понял, что мана может нести с собой какие-то мысли или ментальную наполненность. Раньше мне показалось бы это чушью, но после более тесного знакомства с Шивкамути – уже нет. Однако мана такими свойствами обладать не должна. И тут мне пришла в голову мысль, что, возможно, именно это и выделяют в Храме в качестве духовной силы? Этакую эмоционально-личностную ману. Не уверен. Абтармахан, надеюсь, пояснит позже. Ну, а прана обладала, соответственно, свойством «гасить» эту особенность. Она тяжёлым налётом оседала в духовных линиях, вызывая сильный дискомфорт. Но зато мана Шивкамути становилась просто маной жизни. Нюансы? Ну – нельзя было полностью нивелировать воздействие на себя. Я, конечно, рад бы, да только у меня столько праны нет, чтобы «гасить» объёмы архимагов. Вот и приходится лишь подчищать остаточное воздействие.
Благословение тем временем уже полностью легло на окружающую территорию. Что-то такое… незримое растеклось в воздухе. Стало словно бы самую капельку легче дышать. Полагаю, ближайший урожай будет невероятно огромным. Что весьма кстати: в Ниджангу уже прибыли больше десяти тысяч человек. И поток даже не думал прекращаться. Шифран хватался за голову, начиная осознавать, что моё старое предупреждение про сто тысяч было, возможно даже, небольшим преуменьшением. Я сам бы оценил население Бхопалара в примерно полмиллиона человек. Не города в смысле, а всего царства. И сейчас примерно шестая часть его территорий превращалась в кипящий котёл военных действий. Шестая – да, но ведь эта шестая часть одна из наиболее населённых. Единственная причина, почему там сейчас идёт не полномасштабная война, а противостояние множества рейдерских отрядов и битвы против мелких гарнизонов – это то, что армия Раджи старается дать как можно большему числу беженцев выбраться с начинающей пылать у них под ногами территории. А ведь с моего прибытия в город прошла всего-то неделя! Почему эмушиты не начали активно продвигаться вглубь земель Бхопалара, я вообще не понимал. Разве что имелось объяснение, состоящее в том, что их армия является огромным скопищем разнообразных племён без чёткой структуры и с размытой вертикалью власти. То есть заставить их единым кулаком наступать и совершать стратегические маневры довольно сложно, если вообще возможно. Соответственно, куча этих чёрных некромантов сейчас активно разбредается по приграничным землям, пытаясь разграбить всё, что только можно, прежде чем двинуться дальше.
Но у меня тут, в Ниджанге, другие заботы. Огромная масса беженцев, которые всё продолжали прибывать, создавала не меньшую массу проблем. Люди, какими бы они ни были, редко могут с чистой совестью называть себя святыми. Пока у человека полный желудок, есть дом и деньги, он просто живёт. Далеко не мирно, но и не нарушая хоть какие-то рамки порядка. Разумеется, исключения встречаются на каждом шагу. Но тем не менее. Однако сейчас в эти земли нескончаемой рекой текли люди, лишившиеся крыши над головой, имущества, возможно – близких. И это создавало грандиозные проблемы. Так-то многие из этих обездоленных-несчастных и раньше вполне могли ограбить какого-нибудь путника, если знали, что останутся безнаказанными. Бывали случаи похищений. Особенно девушек. Городские терпеть не могут во многих местах деревенских. Во время крупных ярмарок на севере женщины без сопровождения мужей и братьев почти не ходят. Могут ведь приезжие просто дать по голове и увезти к себе на телеге где-нибудь под сеном. Раньше, насколько я знаю, была частая практика. Позже власти Индрахутары стали устраивать по деревням рейды и все селения, в которых находили похищенных, сжигали дотла вместе с жителями. Заживо. Их можно понять. Мне сложно представить, что может чувствовать родня похищенной, когда находит её у крестьян спустя несколько месяцев (а то и лет) изнасилований и тяжёлой работы.