Тяжелая туша всё равно едва не снесла меня, спасибо телекинезу, что именно «едва». Но личную защиту от удара снять у неё получилось. Но я собирался сделать не это. Хех обеспечил меня набором божественных способностей. И одной из них я в бою давно не пользовался. Всё больше на жертвенных животных, да и то редко. Что же…
Жертвенный кинжал появился из инвентаря в правой руке и с ощутимым усилием вонзился в страшную рану на груди ящера. Анд уже был мёртв, как и шесть джунуюдха. А ведь прошло немного времени: секунды четыре после начала боя. Но это уже было неважно: я почувствовал присутствие божественной силы. Не следствие моего слабенького освящения местности, а кое-чего более серьёзного. И более того. Это «более серьёзное» всё нарастало, пока последние синие искорки затухали в глазах шестилапого ящера, чьё тело рассыпалось в лоскуты тёплой субстанции, бесследно втекающей в тень на земле. Обратившись мысленно к Хаухет, я получил от неё волну недовольства и то, что мне сейчас так требовалось. Мир стал замедляться. Надо бы и ей тоже жертву принести. И побогаче. Вызывать недовольство богинь чревато. Но позже. К тому же, жертвенный кинжал оплавился…
Вокруг бой не просто походил на копошение жалких улиток. Он вообще почти замер. Я тоже замер, все двигались крайне медленно. Копьё одного из джунуюдха вспыхивает огнём, медленно-медленно двигаясь вперёд и нанося удар. У другого так же медленно деформируется череп от удара мечом. Собственно, деформируется всё его тело, ведь дух, поняв, что носитель сейчас умрёт, взял управление на себя, готовясь атаковать в полную силу.
А моё тело столь же медленно складывается в знак «быстро». Я ещё во время ускорения восприятия предвидел скорое появление ездового. Сейчас же мой взор в будущее на половину с лишним секунды – это около минуты субъективного времени.
Тень подо мной буквально наливается чернотой, закрывая и гася красно-жёлтые прожилки Шак’чи. А теперь пора использовать силу, которую мне подарил твой собрат! И да очистят тебя океаны!
В момент сложения знака «быстро» с меня словно сняли незримые оковы. Я на пару секунд вернулся в нормальное состояние, пока всё вокруг происходило невыносимо медленно. Выпрыгнувший из моей тени огромный ящер начал буквально таять. Плавящаяся плоть сползала с него в полёте, открывая синие участки внутреннего тела. И именно туда вонзился световой меч, встречающий огромное сопротивление из-за инерции самой твари и моего ускорения. Второй…
Такая нагрузка на руку не прошла бесследно: её вывернуло и перекрутило. Я хотел было заблокировать боль заклинанием, когда вдруг осознал, что это неэффективно. Мои оба тела были связаны, а восприятие ускорилось у обоих. Убрав все материальные артефакты в инвентарь, я просто исчез.
Когда двойник пропал, я снова ощутил себя единым. Пока он расправлялся с двумя ездовыми, я помогал джунуюдха, концентрируя силу Шак’чи. Благодаря своему сверхбыстрому восприятию, мне удавалось направлять его атаки куда эффективнее, чем мог сам обезьян. Только благодаря мне Роши остался жив: ездовой, которого он держал, практически вырвался из подчинения. В этот момент я и нанёс удар оранжевым потоком пламени со всех сторон. Ящер хотел было атаковать Роши, благо огонь ему не сильно повредил, но прямо в сатьяна летело копьё Мардука. Если бы пришелец из Царства Теней напал, то неминуемо бы подставился, а так – спасся. Сам Роши слегка покачнулся от попадания заклинания, но и только: не демонам школа Мардука вреда не наносит.
К сожалению, все ловушки на основе руны Огненного Бога разрядились ещё во время предыдущего противостояния. А сейчас вокруг просто бесновалась толпа монстров. Ездовые сменили тактику, решив начать помогать своим гвардейцам. И сразу же ситуация начала быстро меняться. Две молниеносных твари, блинкуя через план теней, нападали на обратившихся в форму своих духов умирающих джунуюдха. И не давали воинам Храма нанести предсмертный удар. Я пытался поймать хоть кого-то, но ездовые вовремя утягивали в тень даже гвардейцев, которых я атаковал. Роши просто старался отдышаться.
Ускорение восприятия от Хаухет быстро стало спадать. Понимая, что этот бой почти проигран, я вместе с Шак’чи стянул огненные прожилки поближе к вкопанному посоху, куда подтащил и Роши. Адский жар, идущий от земли, сушил на нас пот быстрее, чем тот успевал возникать, но не вредил нам и не поджигал.
Один из джунуюдха сумел-таки, обратившись напоследок огромным носорогом, боднуть гвардейца. Псевдоплоть носорога в мгновение ока разорвали на куски, но событие дало нам неожиданный шанс: отлетевший в нашу сторону смертельно раненый гвардеец был мгновенно пойман Роши за голову. Он дёргался и сопротивлялся, но помогало слабо. Из буквально разваливающегося кровавым фаршем перемолотого ливера и костей вылезала теневая гончая. Её красные глаза, смотрящие прямо в глаза самого Роши, светились далеко не добрым светом, который постепенно тух, застилаемый серой пеленой. Понимая, что усиление союзника сейчас единственный шанс, я даже не пытался помочь последним трём сражающимся джунуюдха. Вместо этого я сосредоточился на передаче энергии Шивкамути Шак’чи, который организовал целое море огня вокруг нашей позиции. Лившийся отовсюду свет не позволял ездовым блинкануть через тени к Роши, а огонь не давал безболезненно рвануть к нему через реальный мир.