– Ты спрашивал, как я смею тебе угрожать здесь и сейчас? – фыркаю. – Ты должен ощущать мою силу. И должен понимать, что с ней в руках я перебью всех вас безо всякой помощи. А мой товарищ тоже весьма силён. Но ты ошибся. Я тебе не угрожал, змееногий… Тебя и твоих соплеменников я убью. Но убью только в целях самозащиты. Так что нет. Об меня ты убьёшься только самостоятельно. Но знаешь ли ты, старый глупец, почему мы тут? Знаешь ли ты, что сейчас на севере идёт война? И я уже не надеюсь, но всё же спрошу. Как ты думаешь, с кем мы воюем, если, придя сюда за помощью в нашей войне, принеся сюда, к вам, змеехвостые, Шивкамути, уверены как в её безопасности, так и в том, что старые обиды не будут играть роли в нашем будущем союзе?.. Ммм?.. – Прекрасно. Кажется, он не может подобрать слов для ответа. И его более младший товарищ желает спасти положение…
– У нашего народа не может быть союза с людьми… – прозвучало слегка неуверенно.
– Союза с людьми у вас и вправду не может быть, – ухмыляюсь. – Но мы здесь не затем, чтобы заключить союз с вами. Мы здесь для того, чтобы объединить усилия против общего врага.
– Этот разговор не имеет смысла, – заметила молчавшая до этого девушка. – Никогда ни одно племя нашего народа не объединится с детьми гор и самоцветов.
– А кто сказал, что драгоглазые воюют на нашей стороне?..
– Он едва не сорвал… Он едва не похоронил идею союза! – брызгал слюной один из советников. Тарджабалахасар устало вздохнул, пытаясь вспомнить, зачем, во имя всех отродий тени, взял с собой этого чиновника.
Совет проходил в Индрахутаре. Посланцы Фараона неплохо укрепились и даже реально занимались тем, что им приказали. И занимались успешно. Меджайи и жрецы под предводительством Имхотепа жёсткими, часто даже жестокими методами укрепляли Индрахутару и очищали окрестности от отрядов эмушитов, которых находили с лёгкостью, пользуясь даруемыми их богами способностями к предвидению и ясновидению. В особо охраняемом здании, которое находилось в центре квартала, занятого посланцами Те Кемет, где дежурили несколько жрецов и два десятка меджайев, сделали целый склад. И ужас обуял бы любого простого человека, который зашёл бы внутрь. Множество закупоренных кувшинов, расписанных странными рисунками в виде искажённых в гримасах ужаса и боли лиц, стояли ровными рядами, отделённые равными интервалами. Из каждого, если прислушаться, можно было уловить отзвуки криков и страданий, а в воздухе буквально разлилось нечто жуткое. Внутри же помимо живых стражей стояли восемь мёртвых. Стояли ровно и неподвижно. Высохшие тела, пропитанные специальными составами, были куда прочнее простой человеческой плоти, а их сила, как и у всякого мертвеца, без сомнения больше, чем у живого человека.
Тарджабалахасар бывал в том месте лишь раз. И передёргивался от отвращения и толики страха при каждом воспоминании. Но его грела мысль о том, что каждая душа, запечатанная в любом из кувшинов, каждое искажённое лицо, изображённое на стенках сосудов, каждое из мёртвых тел стражей – все они принадлежали эмушитам.
Воины Фараона были хороши. Дикари мало что могли им противопоставить. Достаточно только упомянуть, что пришельцы из далёкой земли змей и песков до сих пор не понесли ни единой потери, умудрившись восстановить повреждённую в своё время Абтармаханом стену, установить на улицах Индрахутары абсолютные спокойствие и порядок, заставить местных чародеев, целителей и предсказателей подчиниться и вступить в городское ополчение, что было вообще уму непостижимо! А кроме того – организовать это самое ополчение и укрепить сам город, превратив его в настоящую крепость. Оставшиеся после исхода беженцев люди были переселены ближе к центру, улицы между домов оказались по большей части перекрыты низкими рукотворными стенками высотой примерно среднему мужчине по шею. Несколько десятков домов были соединены между собой и перестроены в простые с виду Храмы богов египтян, где ежедневно проводились службы и ритуалы, к которым присоединялись местные жители. Раджа не мог одобрить чужих богов в своём царстве, но жрецы использовали храмы в качестве мест силы, чтобы наложить различные чары на местность вокруг. В Индрахутаре попросту невозможен был прорыв теней. Даже в Новолуние. Если ему ОЧЕНЬ сильно не помочь извне. Или если не будет рваться чудовище, сопоставимое с Эмушей или его первыми детьми.
Стены также постоянно укреплялись, чем занимались местные чародеи. Остальные оставшиеся пустыми дома потихоньку разбирали, а материал из них использовался для всевозможного нужного строительства. Все площади кроме четырёх, где оставались рыночные места, были использованы для больших по масштабу ритуалов. Сложные рисунки на земле и выставленные в различном порядке тотемы и обелиски не светились и не испускали жара или холода, не было вообще никакого внешнего эффекта от них. Но какое-то потустороннее внутреннее чутьё буквально кричало любому подошедшему, чтобы он был тих и осторожен. А лучше вообще покинул столь неправильное место.