И тут надо заметить, что во время наших прошлых с ним тренировок под руководством Абтармахана Шак’чи ещё щадил меня. Сейчас же в нём и те остатки жалости пропали. Он использовал самые неожиданные и подлые приёмы, которые от этого не теряли своей эффективности. Например, он любил своей лапой поддеть землю или песок и метко бросить мне в лицо перед ударом. Сам я так сделать не мог: он же дух. Что ему будет с этого песка в глазах? Или, к примеру, он приучил меня ранее к тому, чтобы я подпрыгивал, если не успевал блокировать его удар по ногам. И это работало. А потом внезапно оказалось, что обезьян ловко может дёрнуть меня за ногу своим хвостом, которого я совершенно не ожидаю. Мало того, что он как бы огненный, отчего оставляет на коже ожоги и портит одежду, благо, я тренируюсь только в одном конкретном комплекте, уже превратившимся в лохмотья, так ведь Шак’чи совершенно на этом не останавливался, добавляя сверху своим посохом тычок в бок или в лицо. Правда, тут обезьян свою силу сдерживал. Но не от любви ко мне, а от понимания, что если он сломает мне рёбра или нос, то я наложу на себя исцеления и займусь до следующего дня скучными медитациями. А так он прекрасно может лупить меня аж до самого вечера, а потом ещё и получить дозу моих же праны и маны. Правильно Абтармахан называет его поганой макакой…
– А ты не слишком с ним, головешка? – Брафкасап говорил тихо, чтобы только старый соперник мог слышать.
– Нормально.
– Так изводил себя в своё время только ты сам.
– Ты тренировался примерно так же, ледышка.
– Я хотел стать Адаалат-ка-Джаду. Нормальные люди так даже над учениками не издеваются. Разве что над джунуюдха. Только тех не заставляют уходить в глубокие медитации – только ускорять ток жизни.
– Я не имел раньше учеников. И раз уже все знают, что этот шумер учится у меня, то и учиться он должен быстрее других. Это престиж.
– Ты гоняешь его так из-за престижа?
– Ну, он же выдерживает, – брахман пожал плечами. – Если выдерживает, значит нагрузка нормальная.
– Как-то ты злобно выглядишь, – фыркнул придворный маг на пятый день пути.
– Я нормально выгляжу!
– Да? – Ледяной Ящер Брафкасап со мной почти не общался. Но в бою он был очень впечатляющ. Собственно, большинству воинов и магов даже сражаться-то особо не приходилось. Только если встречались небольшие группы мертвецов. Если группы были крупные, то есть, хотя бы от полусотни ходячих трупов, то либо Абтармахан, либо Брафкасап обращались своей формой Огненной Кобры или Ледяного Ящера. Дальше начиналось великое противостояние муравьёв и муравьеда. Побеждали далеко не муравьи. – Как по мне, то краше в могилу кладут.
– Потому что мёртвые успевают выспаться перед гробом, – фыркаю.
– Вот и сам выспишься перед гробом, – отрезал Абтармахан. – А пока что учись, чтобы не попасть в него раньше времени.
– Если бой будет настолько тяжёлым, что появится такая угроза, то я начну телепортироваться, – буркаю.
– Да-да, конечно, – возвёл ка-Джаду глаза к небу. – И никакой враг тебя не догонит.
– Вот именно. Если телепортироваться в бою, то уследить за мной на порядок сложнее. Так можно одолеть даже более сильного противника.
– Мы однозначно должны сразиться после войны, – заметил Брафкасап.
– Уследить сложнее, значит? Труднее одолеть? – задумчиво глянул на меня Абтармахан.
– Ну да, а что? – не понял я.
– Ничего, забудь, – он махнул рукой. Забыть – так забыть. Я просто пожал плечами.
– Впереди крупные силы, – воин, один из немногих конных, прискакал из-за поворота старой дороги. Ещё недавно здесь ходили подданные Похалая, потом прошли эмушиты. А теперь вот идём мы. А за нами основная армия с разницей в пару дней. – Около полутора тысяч. Среди них немёртвые животные.
– Кто? – тут же спросил ка-Джаду.
– Я видел тигров и обезьян.
– Дошаны?
– Один точно есть, – даже не задумываясь сказал он.
– То есть около десятка, – тут же выдал Брафкасап. – Если разведчик видел одного, то на тысячу их может быть и десяток… Они вооружены, или как обычно?