— Где это ты так хорошо русский выучил? — поинтересовался Погожев. — В техникуме?
— Бери намного раньше, — ответил Янчев. — В партизанах. У нас в отряде было несколько человек русских, бежавших из немецкого плена. Я жил с ними в одной землянке, вместе ходили на боевые задания.
«В партизанах? Значит, он может знать тех трех болгар, что они тогда высадили с катера где-то в этих местах», — мелькнуло в голове Погожева. Он уже хотел спросить об этом Янчева, но его опередил Осеев.
— Андрей в Болгарии тоже бывал. Еще в сорок первом, — сказал он о Погожеве, разливая по кружкам принесенный Лехой кофе. — Едва ноги унес отсюда.
— Где это было? — спросил Янчев и пристально посмотрел в лицо Погожеву.
— Где-то в этих местах, — ответил Погожев. — Думаешь, я что-нибудь помню? Называется побывал: всего несколько часов и то ночью.
— Постой, постой, постой?! — губы Янчева нервно дернулись, и он прерывающимся голосом произнес: — Вот это встреча. А я ломаю голову, что-то знакомое? А что? Время, время... Значит, ты и есть тот матросик с катера? Ну, знаешь... — И по-мужицки крепко и неловко стиснул Погожева руками. — Жив! Молодец! Ну молодец! — И он еще раз, уже накоротке притиснул Погожева к себе. — А мы-то с Линой тогда думали... Лина мне все рассказала...
В каюте замешательство, и сам Погожев ничего не понимал толком. И только когда Янчев упомянул имя Лины, — промелькнуло: море, скалы, лес, ночная стрельба и...
— Неужели... — все еще неуверенно прошептал Погожев, — тот парень с пистолетом?
— Точно! Но, как видишь... — И он провел ладонью по седой голове и снова повторил: — Да‑а, время, время... — И тут же воспрянул: — Едем! Немедленно едем к дяде Богомилу. Ты не представляешь, как обрадуется Богомил Тасев! Мечта его жизни — встретиться с теми советскими моряками, что вернули его на родину для борьбы с фашизмом. — Он тут же укротил себя и, загадочно улыбнувшись, решительно заявил: — Нет! Пусть это будет ему подарком к шестидесятилетию.
Двое мужчин старались быть сдержанными и не могли с собой совладать. Они еще и еще говорили, кричали даже, перебивая друг друга, воскрешая в памяти события той давней военной поры:
— Когда взорвалась граната и стрельба оборвалась, мы с Линой подумали...
— Убит! — сказал Янчев. — Верно, пришлось мне тогда плохо. И сам не знаю, как удалось уйти.
— А как остальные? Спаслись? — И, обращаясь к кэпбригу, воскликнул: — Витя, видел?! Вот это встреча!
Осеев был удивлен не меньше Погожева и Янчева. Два его лучших друга, которых он давно мечтал свести, оказались не только старыми знакомыми, но и побывали вместе в такой переделке, какая и в войну случалась не часто.
Неуемный Витюня на этот раз словно прирос к комингсу, тараща удивленные глаза на Янчева и Погожева да то и дело от волнения облизывая потрескавшиеся губы. Позади него стоял Зотыч, задумчиво рассматривая кончик погасшей папиросы. Селенин сидел все в той же позе, откинувшись на спинку дивана, и лишь взгляд его широко расставленных глаз недоуменно перелетал с Янчева на Погожева и обратно.
— Нет-нет, ты все же расскажи, как там все было? — немного придя в себя, сказал Янчеву Погожев. — Насколько я помню, это вы с Линой должны были встретить наш катер?
— Даже не с Линой, а я один, — произнес Янчев, и лицо его сразу стало серьезным и даже чуть-чуть замкнутым. — Тяжело пришлось. Много я тогда, как говорят у вас, русских, наломал дров. Много... Дорого обошлось товарищам мое мальчишество, моя необдуманная месть за отца...
За десять минут до конца работы к Николе Янчеву — подручному мастера подошел дядя Дмитр — высокий, уже изрядно сгорбленный трудом и насквозь пропахший кожами старый рабочий завода и, улучив момент, когда поблизости никого не было, шепнул:
— Сегодня после работы у Трех дубов тебя будет ждать «Дядо».
Сердце Николы учащенно забилось: это был первый случай за все время, как Никола состоял в рядах Сопротивления, сам «Дедушка» хотел говорить с ним с глазу на глаз, без свидетелей. Никола понимал, что по пустякам «Дядо» — руководитель движения Сопротивления не только встречаться, но и приезжать в Кюстендил не будет. Да и видел-то он «Дядо» всего два раза: первый, еще не зная, кто он такой, вскоре после расстрела отца фашистами; а второй — уже здесь, в Кюстендиле, на тайном собрании, когда их маленькая группка участников Сопротивления выбирала себе командира.
В Кюстендиле Янчев оказался после выхода из тюрьмы. По совету друзей отца. Они помогли Николе найти работу на кожевенном заводе.
Там, куда пришел Никола после работы, никаких дубов не было. Так называлось консперативное место за городом, на берегу речушки.