– Есть еще вырезы!
Если подойти к Эммануэль сбоку в тот момент, когда она наклоняется или поднимает руку, то благодаря разрезам, которые тянутся от подмышек до бедер, можно увидеть рельеф ее обнаженной груди. При желании партнер по танцам без труда сможет запустить руку под тунику девушки.
Марио поражен изобретательностью Эммануэль: она заказала наряд на днях или он у нее давно? Должно быть, портниха была смущена подобным заказом… Неужели он так плохо знает женщин? – смеясь, удивляется Эммануэль. – Ведь эта туника надевается на плотный чехол! Заслуга Эммануэль состоит лишь в том, что основную составляющую наряда она оставила в шкафу. Лучше бы она ее вообще сожгла! – ворчит Марио. Любой наряд оскорбляет чувства, если мешает глазам созерцать наготу.
– Надо, чтобы вы как-нибудь пересмотрели мой гардероб. Все, что вам не понравится, можете сжечь!
– С удовольствием, – мрачно произносит Марио.
Дворец Малигат представляет собой ансамбль мраморных построек, разделенных между собой садами с водоемами и крытыми галереями, где белые фонари вместе с луной сеют холодный магический свет. Во дворец ведут аллеи из гибискуса, вдоль которых, как стражи, высятся белые колонны – мимо аккуратных лужаек и оранжерей, столь длинных, что они защищают от городского шума; мимо фонтанов, чье журчание почти перекрывает летящую издалека танцевальную музыку и звук голосов.
Аромат цветущих кустарников – огромных гардений, растущих в китайских глиняных горшках – буквально опьяняет гостей, и они в пурпурном свете ночников продвигаются вперед по абсолютно пустым коридорам и залам.
Хозяин не встречает приглашенных. Может, Эммануэль и Марио ошиблись адресом, потерялись в краях прозрачных теней и темных вод? Или пришли слишком рано?
– А кто вообще сюда приглашен? – тихим голосом спрашивает Эммануэль.
– Все самые умные и красивые люди Бангкока, – отвечает Марио. – Чтобы сюда попасть, надо быть очень умным и очень красивым.
– А вы уверены, что мы соответствуем этим стандартам?
Марио улыбается.
А что собой представляет хозяин дворца? – нервничает Эммануэль, не высказывая своих опасений вслух. Наверняка очень властный человек. Могущественный. Требовательный. Может, он извращенец и маньяк. Разве не безумие – рискнуть и принять приглашение? Знает ли Эммануэль на самом деле, что ее ждет? Захотят ли приспешники принца и он сам расстаться с Эммануэль и вернуть ее Жану? А вдруг нет?
Она еще может сбежать. Никто ее не видел, огромный парк пуст, никакой охраны девушка не заметила. Но Марио… Что он подумает и скажет о ее трусости?
Она следует за Марио как в кошмарном сне. Зря, она уверена, что зря, ей следовало бы убежать…
В окнах – приглушенный алый свет. Внезапно послышался то ли крик, то ли смех. Никого нет, все закрыто, на террасе ни единой живой души, хотя ночь не холодная и не такая уж влажная.
– Марио! – шепчет Эммануэль так тихо, что Марио даже не слышит ее голоса.
Они входят в маленькую комнатку. На диванчике рядком сидят трое мужчин и женщина. Эммануэль про себя радуется тому, что не наткнулась на эротическую скульптурную группу вроде Лаокоона или еще какое-нибудь непристойное зрелище, к которому уже давно с ужасом готовилась. Девушка очень молода. У нее темные глубокие глаза удлиненной формы и серьезное лицо. Волосы накрывают голову будто каской, челка густая, в этой прическе есть что-то древнеегипетское. Прямое черное платье-футляр подчеркивает ее худобу. В таком наряде нет ни намека на эротику, но внезапно Эммануэль осознает подчеркнуто-сексуальный характер своего наряда. По сравнению с девушкой в черном Эммануэль выглядит непристойно. Неужели Марио ведет двойную игру? Он что-то говорит по-сиамски. Девушка отвечает ему без улыбки и, видимо, сообщает нужную информацию, поскольку Марио уверенно тащит Эммануэль из этой комнаты.
– Куда мы идем? – хнычет Эммануэль. – Кто это был? Не слишком ли та девушка молода для нашего мероприятия?
– Вечеринку устроили в ее честь. Она единственная дочь принца. Сегодня ей исполнилось пятнадцать лет.
Прежде чем Эммануэль успевает выразить удивление, они попадают в просторный салон, где в сумеречном свете танцуют парочки – незнакомцы увлечены друг другом и даже не оборачиваются, увидев новых гостей. Служанка разносит фруктовые коктейли, сладкие и очень крепкие.
– Полагаю, это напиток любви? – шутит Эммануэль, дабы придать себе уверенности.
(На служанке-сиамке надета только набедренная повязка из джута, затянутая на животе: она закрывает задницу, но выставляет напоказ пупок и верхнюю часть бедер. Эммануэль любуется длинными ногами и грудками-яблочками.)
– Даже не сомневайтесь, – отвечает Марио. – В любом случае все, что пьют и едят в Азии, работает как афродизиак.
Вокруг царил полумрак… «Только бы он не оставил меня одну!» – взмолилась про себя Эммануэль. Вскоре к ним подошел мужчина, которому Марио представил свою спутницу. Девушка тут же забыла его имя. Он же поклонился – любезно и куртуазно – и пригласил Эммануэль на танец. Девушка нехотя последовала за кавалером, придерживая одной рукой юбку на бедре, чтобы та не разошлась.
Мужчина оказался высоким – ему приходилось сильно наклоняться, чтобы его щека оставалась на уровне щеки партнерши. Он спросил, сколько Эммануэль лет, где она провела детство, задал вопросы о вкусах и предпочтениях. Читает ли она книги? Любит ли театр? Есть ли у нее любимые авторы? Сначала она отвечала не слишком любезно, смущенная таким количеством вопросов. Эммануэль вовсе не хотелось рассуждать о литературе, ей нравилось подчиняться ритму танца. Мир танца был ей знаком. В танце она чувствовала себя спокойнее.
Внезапно Эммануэль поняла, что сама прижимается к незнакомцу и провоцирует его. Не особенно он ее и привлекал, просто она поддалась рефлексу – танец, эрекция и даже оргазм всегда, по ее опыту, следовали друг за другом. Парижские поклонники (у них мозгов не хватало, чтобы уложить девушку в постель, когда она так и шла в руки, а муж отсутствовал) прекрасно обучили Эммануэль поведению в танце. Тело Эммануэль и так было фантастически податливым, но стоило начаться танцу, оно само принимало нужное положение и автоматически выполняло движения, необходимые для того, чтобы привести действо к логическому завершению – то есть к наслаждению. Желание партнера и его собственные порывы при этом не играли никакой роли.
Эммануэль всегда пользовалась своими танцевальными умениями и навыками, получая удовольствие от жизни и в то же время не совершая измены. Доставляя радость мужчинам, Эммануэль и себя саму практически доводила до оргазма, хоть и сознавала, что чувства в танце мимолетны и не совсем реальны, впрочем, это лишь придавало ситуации пикантности.
В тот вечер, войдя в привычную роль, Эммануэль превратила мужское достоинство своего партнера в камень и прижалась к его животу. Она ощущала себя комфортно и свободно, словно уклонилась от исполнения таинственных пугающих обязанностей, которыми в любой момент мог ее озадачить восточный принц. В объятиях незнакомца девушка чувствовала себя в безопасности.
Он в свою очередь наслаждался талантами партнерши и позволил подвести себя к самому краю… но в последний момент ускользнул, лишив Эммануэль удовольствия наблюдать сладостный спазм. Она была разочарована, не понимая, почему мужчина упускает шанс испытать оргазм – неужели бережет себя для более приличествующего случая? Ведь только настоящее имеет значение!
Не подозревая о том, почему девушка расстроилась, строптивый партнер крепко зажал между пальцами тоненький пальчик Эммануэль с обручальным кольцом и спросил, замужем ли она.
– Разумеется, – угрюмо ответила соблазнительница таким тоном, будто ее хотели оскорбить.
Неужели? Очень хорошо! А любовники у нее есть?
– Я замужем уже целый год!
«И правда, – подумала Эммануэль, – есть ли у меня любовники?» Первым пришел на ум Марио. Однако в ту же секунду идея показалась Эммануэль нелепой: можно ли считать любовником того, кто никогда не занимается с тобой любовью? Если именно секс делает человека любовником, то ее настоящими любовниками были мужчины из самолета, сам-ло. А мальчик из храма? Следует ли включить его в список? И танцоров? Если эякуляция – необходимая составляющая поведения любовника, то в любовники можно записать всех мужчин, которые мастурбировали, тайком наблюдая за Эммануэль!