Таким образом, польская пресса воспринимала произошедшие в марте–апреле 1939 г. события главным образом через призму идеологических оценок, чем рационалистического анализа интересов участников международных отношений. При этом в англо–французских односторонних гарантиях Второй Речи Посполитой польские авторы увидели лишь признание политического значения Польши как главного партнёра западноевропейских держав на востоке Европы.
Отражение англо–франко–советских переговоров в польской прессе
Не менее показательным для характеристики общественных настроений является относительно слабый интерес польской прессы к англо- франко–советским переговорам в Москве летом 1939 г.
Максимумом внимания санационной «Польской газеты» стало размещение преимущественно кратких официальных корреспонденций о прибытии и деятельности англо–французской делегации в Москве. Главный еженедельник национал–демократов «Национальная мысль» также обошёл стороной проводившиеся в Москве переговоры. Основным предметом обсуждения в национал–радикальном ежедневнике «АВС» стал вопрос о принятии советской трактовки понятия «косвенная агрессия». По мнению обозревателя газеты, принятие его в советской версии означало бы зелёный свет для вмешательства СССР во внутренние дела прибалтийских государств. Интересно, что автор признавал обоснованность опасений резкого усиления немецкого влияния в этих странах. Однако рецептом решения прибалтийского вопроса провозглашалось подключение к нему Польши с одновременным исключением Советского Союза. Польша объявлялась единственной страной, которая может «ограничить советский и немецкий империализмы», но при этом для которого «полная и настоящая независимость балтийских государств является существенным жизненным интересом»[212].
Консервативное «Слово» (Słowo) враждебно относилось к идее советско–франко–британского союза. Ведущий публицист ежедневника Станислав Мацкевич считал, что Франции и Великобритании вместо того, чтобы вести переговоры с СССР, следовало попытаться перетянуть на свою сторону Италию. Он утверждал, что в Западной Европе переоценивают «советские военные возможности» и «недооценивают качества Польши» и совершенно не понимают заинтересованности советского руководства в войне «между миром парламентарно–индивидуалистическим–демократическим–капиталистическим (Англия и Франция) и миром автаркическим–этатистским–националистическим (Германия, Италия, Япония)» с целью распространения «большевизма»[213]. Чуть позже в замётке «Англо–советские переговоры» другой публицист издания полагал, что объединённых сил Великобритании, Франции и Польши вполне достаточно для отражения немецкой агрессии, поэтому вероятный срыв англо–советских переговоров не грозит «никакой катастрофой»[214]. Любопытно, что Великобритания в этих переговорах изображалась как заинтересованная в приобретении дополнительного союзника против Германии сторона. В свою очередь позиция СССР интерпретировалась как стремление в приобретении для себя максимальных уступок и преференций при осознании полной гарантированности своих границ от немецкой военной агрессии.
«Голос народа» регулярно публиковал сообщения телеграфных агентств о ходе переговоров в Москве. Однако несмотря на признание, что «присоединение России к европейской системе защиты намного увеличивает шансы мира, сводит возможность войны к абсурду», главный редактор Ежи Турович упрекал «Запад в недооценке сил Польши, силы России измеряет в квадратных километрах пространства и численности населения, не обращая внимания на то, что Польша имеет систематически развиваемую в течение ряда лет отличную армию»[215]. Ведущий публицист крайне низко оценивал военные качества Красной армии и совершенно не критиковал нежелание Польши даже слышать «о проходе маршем солдат мировой Революции» через свою территорию.