— Разве можно остановить мгновение счастья, — прошептал он, — разве можно его измерить?
VI. СРАЖЕНИЕ
Город полнился слухами. Полиник с союзниками выступил, он идет к Фивам, и армия отправляется ему навстречу. Гемон и я заканчивали приводить в порядок сад.
— Меня не будет несколько дней, — объявил он мне наконец. — Надеюсь, скоро вернусь.
Я знала, что он отправляется в поход вместе с Этеоклом и расспрашивать его не надо. После ухода Гемона К. предложил мне посмотреть с одной из сторожевых башен, как выходят из Фив Этеокловы когорты.
Первые проблески утра принесли с собой грохот приближавшегося войска. Фаланги двигались во всем блеске фиванского оружия. Между двумя фалангами — десять вооруженных девушек, которых окружавшие их мужчины поклялись защищать, пока живы, до самой смерти. Латы на них облегченные, но девушки обучены владеть оружием так же, как мужчины, и столь же ловки; до гибели Иокасты я мечтала стать одной из них. Гемон шел во главе второй фаланги. Это — гвардия, и, несмотря на ужас, который охватывал меня перед этой войной, им, крепким, как молодое дерево, я гордилась. Сердце у меня сжималось — это прощание разрывало мою душу, но мужские шаги, эхом отдававшиеся между домами, приводили меня в необъяснимое смятение: все эти мужчины вместе создавали единое, действующее в едином ритме тело, и железо звенело так дерзко.
За пешим строем двигалась Этеоклова конница, сам он — в центре, бесстрастный и всюду поспевающий взглядом. За конницей — пращники и длинная череда колесниц. Мне бы никогда и не представить подобное развертывание сил, никогда я не видела столько вооруженных мужчин.
— И все это против Полиника? — спросила я в ужасе, обернувшись к Исмене и к К.
— Против Этеокла столько же, — ответил К., и Исмена согласно кивнула.
И тут мне стало ясно, что оба наши брата и Гемон идут не просто сражаться друг с другом, они хотят погибнуть от рук друг друга. Мысль, что их прекраснейшие тела, которые я ласкала, будут отданы на милость битвы, что обоих может ранить, что движущийся этот поток может раздавить их, что над ними возьмет власть буйная мощь железа, причиняли мне страдание. Я, кажется, возненавидела всех этих самцов, чьи мысли и тела в безумии своем устремлены к убийству. Но из-за тайного противоречия мне хотелось бы быть там, с ними. Да, реши только мои братья примириться, я, непонятная Антигона, была бы горда взять оружие и вместе с ними в самом сердце священных крепостных укреплений защищать в железной фиванской стене мой город… да, мне бы хотелось этого.
Через несколько дней ко мне пришел один богатый торговец сделать заказ на скульптурные барельефы. Он привез с собой мраморные плиты, деньги и попросил исполнить статую Зевса. Бог виделся ему молодым, грозным, мечущим громы и молнии.
— Как же быть, — не подумав, произнесла я, — чтобы создать представление о Зевсе нужно по крайней мере вырубить из мрамора гору?..
Вопрос мой насмешил торговца, которому дела нет до Зевса, — скульптура должна быть просто такой, чтобы ее купили. Но тут он вспомнил, что я Этеоклова сестра, и пожалел, что засмеялся, мне тоже стало неловко, что я высказалась столь необдуманно. На помощь пришел К.:
— Попроси ее лучше сделать обрамление для дворцовых дверей с фигурками детей и цветами. У тебя его сразу же купят.
Торговец согласился: он был счастлив, что сделал заказ сестре царя.
Дни шли за днями, из войска не было вестей, время казалось нескончаемым, потому что у меня не хватало мужества работать в саду одной и никак не удавалось начать заказ. Лето тяготило меня, это раскаленное фиванское лето, которое губительно для дыхания К., когда он начинает кашлять. Высоченные городские укрепления заточили лето в свою темницу, стены которой были цвета львиной шкуры, а в середине дня в воздух поднимался смрад из подвалов и отхожих мест. К счастью, К. стал пускать играть в сад соседских детей; я устроилась под высокой вишней и начала лепить их — лица, движения. Тогда-то Исменин посланец и сообщил, что Креонт хочет меня видеть, но прежде я должна встретиться во дворце с сестрой. Когда я нашла ее там, Исмена еле владела собой от волнения.
— Креонт будет говорить с тобой о Гемоне, перед его уходом с войском у них состоялся трудный разговор. Будь осторожна, Креонт — из заговорщиков и любителей удовольствий и, как все подобные люди, жесток. Он не показывал этого, но ненавидел Эдипа, теперь — твой черед. Он позволяет Этеоклу множить фиванскую мощь, а сам не вмешивается — ждет.