Вначале нам сопутствовала удача: противники стойко сопротивлялись, но их теснил наш левый фланг, и под нашим численным превосходством они вынуждены были отступить. План сражения был настолько хорошо разработан Этеоклом, войска настолько точно выполняли маневры, что людские потери у нас были невелики, — много меньше, чем у противника, чьи ряды дрогнули. Победа казалась близкой, когда в каре Полиникова войска раздались крики, воины разомкнули ряды, и на нас хлынула лавина всадников.
Среди них был и Полиник — в шлеме, увенчанном красным султаном, на могучем скакуне. Пришпорив коня прямо перед Этеоклом, он с хохотом запустил руку в свою переметную суму и с невероятной силой швырнул что-то в наши ряды, мы поначалу решили — метательные ядра. Затем, пустив скакуна в галоп, он пронесся вдоль наших рядов, не переставая забрасывать нас тем, что вынимал из переметных сум, — сопровождавшие его делали то же самое. Мы были настолько изумлены их неистовым вторжением, что наступление наше приостановилось. Замысел Полиника мы поняли, лишь когда увидели, как катятся по земле монеты, а он громогласно вещает своему войску: «В их ряды мы бросили золото и серебро, принадлежащее нашей армии. Сумеете отобрать его — все ваше. Вперед!.. Вперед!..»
Полиник исчез вместе со своими всадниками, атака наша захлебнулась, но зато противников теперь подгоняло желание поживиться, надежда на победу, и вот они уже теснят нас и стараются отбросить назад.
Наши люди, слыша звон монет о свои щиты, видя, как они катятся по земле, пытались ловить их на лету или подбирать. Некоторые, забыв об опасности, бросались на землю, чтобы собрать монет как можно больше. В заслоне из щитов, под защитой которого мы двигались вперед, появились трещины, и град стрел и дротиков сразу же обрушился на наши плохо защищенные ряды. Некоторые воины покатились по земле, и невозможно было понять, ранены эти люди или просто пытаются завладеть рассыпанным по земле золотом. В наших рядах нарастал беспорядок; о том, чтобы наступать, уже не было и речи, потому что шедшие впереди не хотели уходить с места, где было рассыпано Полиниково золото, и оставлять его следовавшим за ними. Такая мгновенно возникшая неразбериха могла стоить нам поражения, но Этеокл, на счастье, оставил в резерве небольшую группу отборных воинов. Он возглавил их, мы обрушились на противоположный вражеский фланг, и атака противника захлебнулась.
Этеокл воспользовался этим, взял говорильную трубу и объявил ровным голосом: «Чтобы не отдать Полинику золото, постройтесь и наступайте. Клянусь, все золото, что разбросано, будет собрано и распределено между вами… После победы!..»
Обещание это встретили продолжительными восклицаниями, порядок был восстановлен, и мы снова пошли в наступление. Я считал, что победа обеспечена, но Этеокл подозвал меня.
— Полиник оставил поле сражения, — Этеокл был взволнован, — потому что он сейчас обходит нас со своими кочевниками.
— Но это невозможно. Слева — скалы, овраг. Справа — слишком густой лес, а за ним наша конница.
Ответ Этеокла поразил меня:
— Что невозможно для нас, возможно для Полиника. Его кочевники знают лес. Сейчас они наверняка сминают нашу конницу и собираются напасть на нас сзади. Не теряя ни минуты, выводи свою гвардию. Пусть бегут, пусть орут!
Я поспешно, с огромным трудом стал пробираться сквозь ряды войска. В задних уже был слышен гул схватки, доносились пронзительные крики: «Полиник с кочевниками обошел нас!» Их визгливым крикам уже противостояли хладнокровные и точные приказы Этеокла. Два наших последних каре должны были действовать, полностью перестроившись, иначе было не отбить нападение. Приказы звучали так, будто Этеокл находился на маневрах и методично отдавал команды, руководя сложнейшей операцией. Маневр удался лишь отчасти, потому что Полиник со своими варварами уже теснил наше войско, но фиванские каре продолжали держать строй. В этот момент я выбрался на простор и смог пустить коня в галоп, чтобы поскорее добраться до своих гвардейцев. Эноес, мой помощник, к тому времени успел разобраться в создавшейся обстановке, — воины были наготове. Я заставил их бежать и орать что было сил — пусть все войско слышит, что они идут, и направил правое крыло на Полиникову свиту.
Нападение вражеской конницы вызвало нешуточное смятение в задних рядах, но к панике не привело. «Бейте по коням, а не по доспехам», — по-прежнему спокойно звучали Этеокловы приказы.
Полиник увидел, что наступающая гвардия окружает его конницу. «Отступаем!» — прокричал он. Я предоставил Эноесу возможность действовать, а сам устремился к Полинику, который пытался вернуть кочевников из наших рядов. Выкрикивая команды, защищая своих, Полиник тоже хранил спокойствие, как Этеокл, но на свой манер, и безукоризненно руководил отступлением варваров. Он уходил от нас, и тут ярость захлестнула меня. Только что он был у меня перед глазами, только что я слышал его смех, звучавший, как вызов. Роскошный султан, доспех и скакун, обагренный кровью, — Полиник в центре резни, как бог войны, был окружен сиянием. Безумие овладело мной, и вдруг мне показалось, что смех этот идет у него не из горла, а от заворожившего меня красного султана. «Срежь его!» — этот приказ возник из самых глубин моего существа.