Над воротами зажглось множество огромных факелов — наверняка предупреждение об опасности. Нас лихорадило от предвкушения того, что нас ждет. Когда я помогала Исмене надеть панцирь, она заметила:
— Посмотри, можно подумать, что они подают знак врагам.
Я обернулась: и действительно, гигантские факелы качались из стороны в сторону, будто приглашали. Неужели на башнях могут быть предатели? Предположение это так взволновало меня, что, ни секунды не раздумывая, я бросилась к воротам. У подножия лестницы нес стражу Зед.
— Что там делают?
Зед удивился: «Там Васко». Он пропустил меня наверх, и на башне, рядом с факелами, я увидела Васко с двумя мужчинами.
— Это вы подаете сигналы?
— Таков приказ Этеокла, они подумают, что тут соумышленники, подойдут ближе, начнут атаку раньше.
— Они будут атаковать?
— Конечно! Смотри, нам отвечают.
Внизу, на стороне врагов, зажегся огонь и тоже раскачивается из стороны в сторону.
— Этеоклова ловушка сработала, — заметил Васко.
Итак, штурм близок — меня охватила страшная тоска: будет много убитых. Может быть, убьют и меня, смену.
Я подняла глаза на Васко — как будто он сможет отогнать мои страхи, но он не видел меня, он всматривался в темноту.
— Где Этеокл? — спросила я.
— У ворот Дирке, там главные силы.
— Полиник будет атаковать там?
— Конечно.
— А Гемон?
— У ворот Афины, а Креонт — у Бореевых ворот.
От беспредельной бессмысленности происходящего мне уже ничего не надо — только бы оказаться на своем месте, на стене рядом с Исменой. Но это не так просто, потому что, как только я бросилась туда, у меня невыносимо свело живот. Запыхавшись, я поднялась к Исмене и, кроме «не нужно… нужно…», не смогла ничего выговорить. Исмена спокойно указала на лестницу:
— Они установили внизу латрины. Я уже была там, не волнуйся.
Бегом я бросилась вниз, пролетела мимо воинов, которые провожали меня хохотом и криками: «Давай быстрее, давай-давай!» — на латрине я испытала бесконечное облегчение: желудок понемногу успокоился, и теперь можно рассчитывать, что тело придет на помощь сдающему позиции разуму. Как могло случиться, что после стольких лет скитаний по дорогам я еще так чувствительна к страху? Я вышла, почувствовав себя лучше, и на лице моем, вероятно, было написано такое облегчение, что воины, когда я проходила мимо, снова расхохотались.
Я вернулась на стену. Начинало светать, в стане врага происходило движение, но войско оставалось на месте. Солнце уже должно было бы подняться, но низкие облака и туман все еще скрывали его от нас. Нас окружала серая мгла, и через нее я начала различать северную дорогу — это по ней я некогда отправилась из Фив куда глаза глядят.
Исмена уже облачилась в панцирь, шлем и помогала теперь мне. Она примерила железную маску, чтобы предохранить лицо, и протянула такую же мне:
— Надень, пусть варвары убьют нас, но не изуродуют.
Рассмеявшись, я взяла маску — она идет мне. Мне тоже не хочется, чтобы меня изуродовали, подумала я, особенно для будущих детей. Самое время об этом думать.
Распогодилось. Мы с Исменой съели, разделив пополам, кусок хлеба, и тоска улетучилась. В маске и шлеме Исмена совершенно преобразилась. На ее бронзовом лице видны только глаза, и они кажутся неожиданно жесткими.
— Не могу понять, справлюсь ли я с копьем, — проговорила она. — Ты научила меня, но, если передо мной окажется кочевник, я все перезабуду.
Что-то в ее взгляде напомнило мне Эдипа, и я успокоила ее:
— Если на тебя нападет кочевник, я ему не завидую.
Слова эти вернули Исмене уверенность, она сжала меня в объятиях, и мы с лязгом обменялись железным поцелуем. Фивы со своими стенами, со своими башнями, Фивы со своими защитниками непобедимы.
На равнине поднялось огромное облако пыли, и до нас долетели грохот и стук. Копыта били по земле, и звенело смертоносное железо. «Люди синего клана», — шепнула я Исмене. Это действительно были они; они надвигались на нас в жутком молчании сплошной массой, только бился в наши уши грохот копыт. Кочевники появились из тумана, который стлался еще по земле; видны только лошадиные морды, украшенная серебром сбруя, и среди моря медных шлемов с синими султанами один — красный. Земля дрожала при их приближении — да они сумасшедшие: что они могут сделать со своими лошадьми против наших стен, против великолепных Северных врат? Рядом с нами воины готовили катапульту. Осаждающие забрасывали стрелами крепостные стены, мы же прятались за балками, которые будут сбрасывать на кочевников, когда им придется — почти наверняка придется — скакать под стенами после неудавшегося приступа.