что она будет сотворена другим, Сильнейшим, нежели он. Он подготавливает для нее путь, но сам по этому пути не идет. Он символизирует ее, но сам в себе ее действительно не имеет. Он крестит только водой, следовательно, началом, которое рчищает, но которое само не остается. Задана предтечи исчезнуть, влившись в им провозглашаемую и грядущую за ним действительность.
Когда Христос, крещенный Иоанном, начал свою посланническую миссию, люди тут же отвернулись от Иоанна и пошли за Ним. И тогда опечалились ученики Иоанна, видя конец деяний своего учителя и не понимая роли предтечи. Они пришли к Иоанну и сказали: «Равви! Тот, Который был с тобою при Иордане и о котором ты свидетельствовал, вот, Он крестит, и все идут к Нему» (Ин. 3, 26). Тогда Иоанн ответил, что это вызывает в нем не печаль, но радость, ибо таким образом он видит, что его предназначение осуществлено. Он был послан Богом прежде Христа, чтобы проложить тому путь. Если люди идут к Иисусу из Назарета, значит, путь к Нему уже проложен, и миссия Иоанна закончена. Как друг жениха радуется счастью жениха, так и предтеча радуется удаче, пришедшей после него. «Сия‑то радость моя исполнилась», — сказал Иоанн своим ученикам, прибавив: «Ему должно расти, а мне умаляться» (Ин. 3, 29—30). Необходимо, чтобы предтеча исчез, включился, растворился в им самим провозглашенном и указанном будущем. В этом его смысл и конец его деятельности. Предтеча никогда не самостоятелен. Он живет жизнью будущей действительности и сияет ее светом.
Именно такое переживание заключено в понимании Христа как предтечи. ЕслиХристос предтеча нашей культуры, Он потоплен в ней и растворен. Правда, Он был ее глашатаем, но сам Он ее не создал. Он был лишь знамением и символом ее. Он провозглашал приход нового века. Однако сам не был этим новым веком. Он сам не ввел ни христианской нравственности, ни демократического строя, ни социальных отношений, основанных на любви. Потому и свет свой Он получает не от Себя, но с высот современной культуры. Христос как предтеча может пониматься и оцениваться только в связи со всем процессом истории. Исторический процесс перегнал Христа: он вырос, а Христос умалился. В связи с современной культурой мы вспоминаем Христа столько же, сколько св. Иоанна Крестителя в связи с Христом. Христос превращается в одну лишь клетку исторического развития.
Потому антихрист Соловьева справедливо полагает, что если Христос предтеча, то смысл Его заключается в подготовительной работе. Он не завершает исторический процесс, но лишь отвергает его. Завершение никогда не содержится в руках предтечи. Для завершения истории появляются другие силы, более могущественные, нежели силы предтечи. Антихрист Соловьева таким завершителем считает себя. Им современный мир поддерживает развитие культуры, которая все больше обостряет нравственное сознание человечества, все больше усиливает необходимость единства в мире, все властнее направляет землю к вселенскому согласию. Но в любом случае завершение мира не в руках Христа. Христос был лишь предтечей. Развивающаяся история перегнала Его и оставила далеко позади — за две тысячи лет, как оставила она и Римское право, и медицину Гиппократа, арабскую математику, стратегию Ганнибала. Правда, идеи всех этих предтеч живут и сегодня. Но они уже вобраны в высшую действительность, в высшую совокупность, которая есть плод всего исторического развития, а не предтеч. Идеи Христа сегодня также живы. Однако и они уже включены в высшие единства, в более могущественные действительности, нежели Он сам провозглашал и, возможно, верил. Если Христос предтеча современной истории, то эта история как раз и была тем более могущественным, нежели Он, началом, которое должно было прийти. Поэтому история возрастала, а Христос умалялся.
Вот такие выводы обязательно следуют, если Христа считать предтечей. А они следуют потому, что в понимании Христа как предтечи Христос исключается как Последний, как конец всего, как Омега (ср. Откр. 22, 13). Христос — не предтеча, но Первый и Последний, начало и конец. Он не глашатай и не предзнаменование новой действительности, но — сама эта действительность, ее начало, ее развитие и ее конец. Его подвиг распространяется в истории. Он и сам это провозглашал, сравнивая свое Царство с горчичным зерном, «которое, хотя меньше всех семян», но «становится деревом, так что прилетают птицы небесные и укрываются в ветвях его» (Мф. 13, 22). Но это распространение происходит не по закону исторического развития, но силою самого Христа через Дух Святой. Как зерно, посеянное в землю, растет и живет жизнью не земли, а своей собственной, так и Церковь Христова. Земля дает зерну лишь вещества, лишь условия для действия той внутренней силы зерна. Так и история в связи с Церковью. История — только сцена, на которой происходит драма Христа. Мир — только почва Церкви. Она может быть плодоносной и каменистой. Семя Христа может упасть на места каменистые, при дороге, а может и на удобренную землю (ср.: Мф. 13, 4—7). Однако в любом случае это семя падает сверху. В любом случае это семя — продукт не дороги, не скалы, не шиповника и не удобренной почвы. В каждом случае в нем заключено все будущее дерево. Семя не является предтечей дерева. Семя есть само дерево: его начало и его конец. Тот, кто его поливает и удобряет, не выше его. Он не является той будущей действительностью, для которой семя только глашатай и возбудитель. Семя есть та действительность, вся действительность, более высокая, нежели вода, которой оно поливается, и более высокая, нежели удобрения, которые питают ее.