Правда состояла в том, что она любила Джона, а Джон не хотел детей. Она любила свою работу, а она не оставляла ей времени на детей – и не важно, хочет она их или нет. И кроме того, ей всего двадцать восемь, у нее еще есть время. Джон может передумать. Со временем она как-нибудь заставит его передумать. Или она сама передумает и начисто забудет о детях – и, может быть, так будет лучше.
Как бы то ни было, в их теперешней ситуации мысль о том, чтобы завести ребенка, была еще более бессмысленной, чем обычно. Так зачем она об этом думает? Навязчивая идея.
Течение ее мыслей прервала трель дверного звонка, донесшаяся сверху через пол первого этажа. Кто бы это мог быть? Маляр Гарри? Вроде бы он хотел привести приятеля-ремонтника, для того чтобы тот выполнил те мелкие работы, за которые сам он не брался, – например, поправил покосившуюся подвальную дверь. Нет, он же уехал на неделю и вернется только в следующую субботу.
Она поднялась в холл. Звонок прозвучал снова, когда она была уже в прихожей. Сьюзан открыла дверь и вспомнила.
На пороге стоял высокий, простовато выглядящий мужчина в униформе «Бритиш телеком». В одной руке у него был ящик с инструментами, в другой – большая коробка в заводской упаковке. На улице рядом с ее маленьким «рено» стоял телекомовский фургон.
– Надеюсь, я вовремя? – спросил мужчина.
– Да, да, конечно.
– Вы не забыли о том, что я должен прийти? Мы договорились, помните?
– Э… нет, я… – Она заметила, что он смотрит на пакет с замороженными креветками, который она держала в руках. – Извините. Я была в подвале. Я не забыла. Новая сетевая плата? Материнская плата? Вы упомянули о чем-то подобном.
– Именно так. – Кунц улыбнулся.
Так хорошо было снова быть с ней рядом, снова чувствовать ее запах. На этот раз в нем не присутствовало призвука спермы, и Кунц был рад этому. Она пахла так, будто ни разу не занималась с мужем любовью с тех пор, как Кунц был здесь последний раз, и он отчаянно хотел вознаградить ее за это, прямо здесь, на ступенях.
Сьюзан, сладкая моя, ты была хорошей девочкой.
17
Доктора Радуныла нужно развеселить. Это можно сделать с помощью одной из трех экранных кнопок. При нажатии на любую из двух других он затопает ногами, зарыдает, потянет за рычаг, открывающий люк, на котором стоит твой персонаж, и этот персонаж упадет в зловонную канализацию, где ему придется, чтобы выбраться наружу, пройти целый лабиринт тоннелей, населенных гигантскими крысами-мутантами и крокодилами-людоедами.
Первая кнопка сообщает доктору Радунылу, что на перемене ты ел шоколадку; вторая – что ты ел чипсы; третья – что яблоко. При нажатии на третью кнопку он радуется: у него загораются глаза, в широкой улыбке раздвигаются губы, он поет песню и показывает стойку на руках.
– Ну, что думаешь? – спросил Гарет и, не дожидаясь ответа Джона, добавил: – Так гораздо лучше, верно?
– Думаю, что у нас проблема, – сказал Джон и, не обратив ни малейшего внимания на ненавидящий взгляд компаньона, продолжил: – Думаю, детям будет интереснее побегать по канализации, чем увидеть, как радуется Радуныл. Я уже давно об этом думаю.
– Мы можем это изменить, но тогда выпуск снова придется отложить, а мы уже отстаем от графика, – сказал Гарет и недовольно добавил: – Никто из учителей, читавших сценарий, не обратил на это внимания.
Джон стоял в просторной комнате, отведенной для программистов. Двадцать пять человек собрались вокруг него. Раньше Джон остановился бы у стола каждого и поговорил бы с ним, но сегодня он старался даже не смотреть им в глаза. И уж совсем он не желал быть втянутым в спор с Гаретом.
Клифф Уорролс, очкарик с конским хвостом, одетый в неофициальную униформу «Диджитрака» – футболку и джинсы, – вопросительно смотрел на него, ища оценки улучшенной графики Радуныла. Джон кивнул ему. С первого взгляда было видно, что программа, рассчитанная на обучение детей принципам здорового питания, была недоработана, но у Джона были другие заботы, кроме как поднимать дискуссию по этому поводу. Была среда, до назначенной даты оставалось шесть дней, и он решил рассказать все Гарету сегодня во время ленча.
Он также собирался рассказать ему о своей встрече со специалистом по банкротству. Предложенная им схема, имеющая целью утаить некоторую, весьма небольшую, часть денег от кредиторов, требовала выписки нескольких фальшивых счетов-фактур и договоров. Гарету это может тяжело даться – он был честен до абсурда.
В разговоре он решил надавить на то, что если они сумеют сохранить сколько-нибудь денег, то у них появится возможность начать все сначала и все выплатить – и Джон действительно собирался сделать это.
Он снова взглянул на компьютерный экран, затем в обеспокоенные лица Гарета и Клиффа.
У Уорролса зазвонил телефон. Он ответил на звонок, затем повернулся к Джону:
– Стелла. Просит вас.
Джон взял трубку, и Стелла сообщила ему, что звонит мистер Сароцини. У Джона закачался под ногами пол.
– Я отвечу из своего кабинета, – сказал он. – Увидимся позже, Гарет. Хорошо поработал, Клифф! – И вышел.
Придя в кабинет, он взял трубку. Отчего-то банкир в его мозгу прочно ассоциировался с доктором Радунылом.
– Мистер Картер? Надеюсь, вы в добром здравии? – Мистер Сароцини, похоже, был в лучшем расположении духа, чем в пятницу, и больше напоминал того человека, рядом с которым Джон сидел на банкете Кармайклов в Гилд-холле, чем ту глыбу льда, с которой Джон обедал в клубе. Но Джон все равно внутренне сжался, превратившись в комок нервов.
– Да, спасибо. Благодарю вас за ленч. Мне очень понравился клуб, в который мы ездили. – Джон послал благодарственное письмо на почтовый ящик, указанный на визитной карточке банкира, но не знал, получил ли тот его.
О письме банкир не стал упоминать.
– Рад, что смог доставить вам удовольствие. В свою очередь, я был рад встретиться с вами вторично и узнать чуть больше о вашей жизни. То место, где мы были, замечательно своей прекрасно подходящей для спокойной беседы атмосферой. В Лондоне не так уж много мест, где можно спокойно поговорить, вы не находите?
– Да, это так, – вежливо отозвался Джон, хотя и сгорал от нетерпения в ожидании того момента, когда мистер Сароцини перейдет к делу. От дружелюбия в голосе банкира в нем вновь зажглась надежда.
– Как у вас обстоит дело с поиском финансирования? Есть успехи?
– Кое-чего мы достигли, – соврал Джон, стараясь волевым усилием унять дрожь в голосе и теле, – но никаких договоров еще не заключили.
– Вот как.
Возникла долгая пауза. Джон ждал реплики мистера Сароцини, но тот молчал, поэтому Джон спросил:
– Может быть, вам нужна еще какая-либо информация? – пытаясь одновременно вспомнить что-нибудь, что могло бы заинтересовать банкира.
– Нет, пока нет. Я поговорил со своими компаньонами и, прежде чем двинуть дело дальше, хочу удостовериться, что ваши требования не изменились.
– Они не изменились. – Мысли Джона лихорадочно метались. «Прежде чем двинуть дело дальше». Это вселяло надежду. Что бы еще сказать ему? Есть ли что-нибудь, о чем он забыл упомянуть на прошлой неделе? Или, может быть, что-нибудь изменилось с тех пор? – Мистер Сароцини, с момента нашего последнего разговора у нас наметились положительные сдвиги в бизнесе, которые могут вас заинтересовать.
– Вот как? Расскажите.
– Не припомню, упоминал ли я… очень выгодное для нас соглашение с «Майкрософт». Они могут включить свежую версию нашей серии «Домашний доктор» в программный пакет вместе с онлайн-версией их программы, которая называется Encarta.
Судя по голосу мистера Сароцини, он не смог ухватить открывающейся в случае успеха этой сделки перспективы.
– Хорошо, – сказал он. – Звучит впечатляюще. – И замолчал. – Значит, ваши требования не изменились?
– Нет, не изменились.