Джон отрезал кусочек лосося. Он тянул время, обдумывая ответ. Он положил нож и вилку на стол и начал теребить лежащую у него на коленях салфетку.
– Послушайте, у нас возникла проблема, которую нам необходимо обсудить. Сьюзан боится, что ей будет трудно. Думаю, я смогу убедить ее, но на это потребуется время. Мы не можем вот так сразу бросаться во все это.
Мистер Сароцини медленно покачал головой:
– Мне так не кажется, мистер Картер. Я уверен, что вы неправильно поняли свою жену. Она вовсе не находит это трудным. Мне совершенно понятно, что против нашего соглашения выступаете вы сами, а вовсе не ваша жена.
Джона поразила уверенность, напитывавшая слова мистера Сароцини. Поразила, потому что банкир был прав.
Мистер Сароцини показал на тарелку Джона:
– Пожалуйста, мистер Картер, кушайте.
Джон стал есть своего лосося, пытаясь придумать, как вести переговоры дальше. Он чувствовал себя мальчишкой, отодранным за уши отцом.
– Мистер Картер, меня по-прежнему беспокоит судебный иск, поданный на вас композитором.
– Мой адвокат считает, что Данцигер не пойдет до конца. Он говорит, что у нас достаточно улик для того, чтобы продемонстрировать судье, что в данном случае намеренный плагиат не имел места.
– Какова цена мирного исхода дела?
Джон удивился тому, что банкир снова поднимает этот вопрос. Он пересказал все, что узнал от адвоката, особо подчеркнув то, что авторское право является сумеречной территорией в законодательстве. Когда дело касается авторского права, ни в чем нельзя быть уверенным. Вот если бы за их спиной стояла такая сила, как Ферн-банк, Данцигер, возможно, вообще отказался бы от иска или, в худшем случае, согласился бы на разумную компенсацию.
Не заговаривая больше о вынашивании ребенка, они добрались до кофе. Джон почувствовал себя более уверенно. Ему удалось повернуть разговор в сторону серьезного обсуждения положения дел в «Диджитраке» и продемонстрировать мистеру Сароцини огромный потенциал компании. В конце концов, он ведь банкир. Даже если он отчаянно хочет ребенка, он не сможет пройти мимо возможности добиться успехов в бизнесе. За последний месяц Джон произнес много подобных речей, и ни одна из них не была принята так хорошо. Джон был уверен, что убедил мистера Сароцини в том, что в «Диджитрак» стоит вкладывать деньги. Ему показалось, что настало время разыграть карту. Он сказал:
– И вот что я предлагаю, мистер Сароцини. Если вы финансируете «Диджитрак» – на временной основе, – я постараюсь убедить Сьюзан согласиться на ваше предложение.
Взяв кончиками большого и указательного пальцев маленькую кофейную чашку, мистер Сароцини поднес ее ко рту. Изящный жест, с каким он проделал это, резко контрастировал с его жестким, окаменевшим лицом. Голос его стал равнодушным, как у робота:
– Мистер Картер, вы, кажется, не расслышали или не поняли того, что я сказал вам ранее. Это не ваша жена не желает принять моего предложения, а вы сами. Мои условия окончательные и обсуждению не подлежат. Если вы будете и дальше вести со мной дела, то скоро поймете, что мои условия всегда справедливы, даже щедры, однако я твердо стою на них и не торгуюсь. Я предложил вам решение ваших проблем. Вам следует его либо принять, либо отвергнуть.
Сердце Джона упало. Он посмотрел в стальные глаза мистера Сароцини и немедленно ощутил себя увальнем. Дешевым увальнем. Мистер Сароцини видел его насквозь. Даже его костюм от Пола Смита, стоивший целое состояние, казался дешевкой в присутствии мистера Сароцини.
Он глубоко вздохнул. Он уже всей душой ненавидел банкира.
– Я благодарю вас за предложение, но, к сожалению, не могу его принять. Ни я, ни моя жена не продаемся.
Не меняя выражения лица, мистер Сароцини собрал бумаги со стола и выровнял их в стопке. Этот его жест подводил черту под разговором. Джон беспомощно смотрел на банкира. Он недооценил его – тому действительно было все равно, согласится Джон на сделку или нет.
– Мистер Картер, пожалуйста, не думайте, что я не понимаю трудностей, связанных с эмоциональной стороной этого дела. Я просто хотел помочь вам выпутаться из той ситуации, в которой вы оказались. Не будем больше об этом говорить. Я переведу деньги обратно в Швейцарию, и на этом наш опыт завершится. – Он замолчал и жестом отпустил официанта, который хотел наполнить его чашку. Затем улыбнулся: – Я получил большое удовольствие от нашего краткого знакомства, мистер Картер. Кто знает, может быть, наши пути когда-нибудь снова пересекутся.
В руках у мистера Сароцини оказался плоский черный портфель. Он открыл его, положил в него документы и застегнул с резким металлическим щелчком. Затем допил кофе, кивнул метрдотелю и встал из-за стола.
Джон также поднялся. До него дошло, что все закончилось. Мистер Сароцини с удивительной скоростью продвигался к двери. Для него Джон был уже прошлым. Джон последовал за ним – тоже очень быстро, мгновенно оказавшись у конторки портье. Он вспомнил, как смотрела на него Сьюзан этим утром. Она была готова принять вызов.
Может, он поспешил. Может, это было бы идеальным решением: Сьюзан испытает, что такое материнство, и в то же время им не придется воспитывать ребенка. Они выберутся из финансовой ямы. Сьюзан не придется больше беспокоиться о Кейси – и ему не придется.
Он вышел за мистером Сароцини на улицу, все больше впадая в панику. Банкир забирался в свой «мерседес». Он не обернулся. Джон вдруг понял, что у него нет ни телефонного номера, ни факса, ни адреса электронной почты мистера Сароцини. Его последняя возможность сохранить бизнес, дом и, возможно, брак через несколько секунд растворится в лондонском движении.
Шофер закрыл за банкиром дверцу автомобиля. Джон рванулся вперед:
– Мистер Сароцини! Подождите, пожалуйста! Я согласен!
Шофер сел за руль. В течение какой-то секунды Джон думал, что машина сейчас тронется. Затем стекло на задней двери заскользило вниз. В Джона, словно кинжал, вонзился взгляд мистера Сароцини.
– Мистер Картер, давайте расставим все по местам. Я даю вам полтора миллиона фунтов. Ваша жена выносит ребенка для меня и моей жены. В день, когда ребенок родится, вы передадите его нам. Вы никогда его больше не увидите. Мы договорились?
– Мы договорились, – эхом отозвался Джон.
23
«Ницше сказал: „То, что не убивает меня, делает меня сильнее“».
На мониторе Кунца, настроенном на четвертый канал, Джон Картер наклонился к Сьюзан через стол и сказал:
– В котором часу тебе надо быть там?
Кунц, сидя в своем кресле, прочел еще несколько абзацев книги о немецком философе Ницше, которую ему рекомендовал мистер Сароцини. Затем посмотрел на экран.
– В десять, – сказала Сьюзан Картер.
– Ты правда не хочешь, чтобы я поехал с тобой? – спросил Джон.
Сьюзан была в джинсах, белой футболке и белых спортивных тапочках. Кунцу нравилось, как она выглядит в этой простой одежде. Она готовила ужин: жареный перец с анчоусами и бараньи отбивные, на десерт – малина и fromage frais.[12] Джон Картер совсем не ценил, что его жена каждый вечер готовила ему ужин, и это будило в Кунце ярость. На службе Сьюзан была не менее занята, чем ее муж, но почему-то всю работу по дому тоже выполняла она. Кунц надеялся, что мистер Сароцини позволит ему преподать Джону Картеру урок за это.
Вот и теперь она хлопотала, а Джон Картер пил виски и бездельничал. «Он по-прежнему пьет слишком много», – подумал Кунц. Это свидетельствовало о его слабости: он получил, что хотел, и ему не обязательно теперь столько пить.
Кунц был обеспокоен этим. Джон Картер, когда бывал нетрезв, иногда срывался на Сьюзан. Кунц видел, как ей это больно, и это ему не нравилось. Раздражало. Заставляло ненавидеть Джона Картера еще больше, чем он уже ненавидел его.