Ту идеологическую мистификацию, которую приобретает эта этическая дилемма в рамках обыденного рассудка в буржуазном обществе, блестяще разоблачил К. Маркс. Конечно, нигде так не сложна и по-человечески пристрастна диалектика общего и единичного, как в спектре свойств и особенностей отдельной личности. Она всегда наполнена определенным, конкретно-историческим, социально-классовым содержанием. Противоречие между функциями, набором «ролей» индивида и его неповторимой «самостью», осознаваемой как особое «Я», К. Маркс раскрыл как коллизию между индивидуальностью и случайным индивидом в условиях господства капиталистических производственных отношений. Именно в условиях буржуазного строя социальные «отношения обособляются и противостоят индивидам», а «индивидуальность подчинена случайности». (Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 3, с. 440.) Капиталистическое разделение труда делает индивида, ему подчиненного, «односторонним, уродует, ограничивает». (Там же, с. 439. 8 Там же.) Отсюда и возникает моральное пожелание, чтобы взаимоотношение индивидов «не превращалось в самодовлеющее, независимое от них общественное отношение и чтобы их отличия друг от друга не принимали вещного (независимого от личности) характера…». (Там же, с. 438. 5 Там же.) Если это пожелание не выходит за рамки существующего строя, то оно остается лишь благочестивой иллюзией, утешительной фразой, как у Штирнера, который желает, «чтобы индивиды только лично общались друг с другом, чтобы их общение не совершалось посредством чего-то третьего, какой-нибудь вещи…». (Там же, с. 438. 5 Там же.) Так, по видимости, исчезают все общественные, классовые противоречия, в том числе противоречие между буржуа и пролетарием, которые теперь «должны», в соответствии с фантазирующим замыслом морализатора, вступать между собой лишь «в чисто личные отношения…». (Там же, с. 438. 5 Там же.) Эта успокоительная, мечтательная иллюзия говорила о полной неспособности автора «Единственного» понять социально-историческое содержание диалектики общего и единичного в человеческой индивидуальности. «Превращение индивидуального отношения в его противоположность – в чисто вещное отношение, различение индивидуальности и случайности самими индивидами, представляет собой, как мы уже показали, исторический процесс и принимает на различных ступенях развития различные, все более резкие и универсальные формы. В современную эпоху господство вещных отношений над индивидами, подавление индивидуальности случайностью приняло самую резкую, самую универсальную форму, поставив тем самым перед существующими индивидами… задачу: вместо господства отношений и случайности над индивидами, установить господство индивидов над случайностью и отношениями» (Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 3, с. 440.) – писал К. Маркс, раскрывая реальный смысл этой проблемы. Причем эта задача обнаруживает себя как реальная, а не выдуманная и «совпадает с задачей организовать общество на коммунистических началах». (Там же.) Только в коммунистическом обществе, которое основано на общественной собственности, «самобытное и свободное развитие индивидов перестает быть фразой…». (Там же, с. 441.) Самобытность человеческой индивидуальности предполагает здесь не любых «случайных индивидов», которые присущи классово антагонистическим формациям, а людей, объединенных в новую социальную ассоциацию, позволяющую им целенаправленно управлять общественным процессом. Конечно, всегда «развитие индивида обусловлено развитием всех других индивидов, с которыми он находится в прямом или косвенном общении…», (Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 3, с. 440.) поэтому и в коммунистическом обществе самобытность и развитость индивидов обусловливается их связью. Эта связь, по мысли К. Маркса, определяется: 1) экономическими предпосылками, поставленными на службу развития личности; 2) необходимой солидарностью свободного развития всех, где ограниченность каждого является препятствием для развития других лиц; 3) универсальным характером деятельности индивидов, основанном на универсальном характере общения и производительных сил. Осознание своей самобытности и своих взаимоотношений с другими людьми здесь также становится совершенно другим, перестает метаться в дилемме самоотверженности и эгоизма. (См. там же, с. 441.)
Так К. Маркс раскрывает действительную диалектику общего и единичного в человеке, социально-исторический смысл развития его индивидуальности. Неповторимость, или, говоря штирнеровскими словами, «единственность» человека, следует понимать лишь «в смысле самобытного развития и индивидуального поведения», а это предполагает нечто большее, чем просто «добрую волю и правильное сознание…»3