– Держись, матрос! – прокричал опять мужчина, но Павлик и без того ухватился за ствол обеими руками. Его спаситель скользнул вниз и очутился рядом с ним. Затем притянул к себе лестницу, верхняя перекладина которой оказалась на уровне его пояса. – А теперь спускайся, – сказал он ласково. – И не бойся, я буду удерживать тебя сверху.
Он быстро обвязал мальчика арканом вокруг пояса, и тот принялся спускаться по перекладинам, а мужчина сидел верхом на ветке, держал лестницу ногами и, постепенно отпуская аркан, что-то весело насвистывал при этом. Наконец ноги Павлика коснулись земли. Наташа подбежала и прижала его к себе. Слезы вновь хлынули у нее из глаз. Она лихорадочно ощупывала его, проверяя, не повредил ли сын чего, когда сорвался с ветки, и, обнаружив, что он никоим образом не пострадал, разве что руки о сучья исцарапал, принялась его целовать, обливая слезами и приговаривая:
– Дай слово, что не будешь больше так поступать! Ты ведь не хочешь, чтобы маменька твоя умерла со страху?
– Простите меня, – пробурчал Павлик, – но я не хотел падать. Сук сам обломился.
– Слава богу, все обошлось! – произнесла Наташа с облегчением и перекрестилась. Окружившая их дворня радостно загалдела и тоже принялась креститься, совершенно забыв при этом об истинном герое дня. Первой о нем вспомнила Ксения. Приподнявшись на цыпочки, она поверх голов слуг разглядела того, кто так неожиданно, словно с неба свалился, пришел к ним на помощь. И почувствовала, как сердце ухнуло в пятки. Его светлость князь Григорий Панюшев собственной персоной успел уже взобраться на лошадь и немного высокомерно взирал сверху вниз на весело гомонящую толпу.
Ксения оглянулась на сестру. Но та, похоже, тоже окончательно пришла в себя. И взор устремила в одном с Ксенией направлении. Только в отличие от сестры он у нее не был ни испуганным, ни растерянным, ни тем более удивленным, а строгим и не менее высокомерным, чем у князя. Два взгляда, мужской и женский, скрестились и лязгнули, как два булатных клинка. По крайней мере, так показалось Ксении.
Лицо сестры закаменело, глаза сузились. Она молча отстранила Павлика, и заботливые руки Марфуши тотчас приняли его, обняли за плечи, и девушка повела его к дому, что-то ласково приговаривая. Мальчик покорно следовал за ней, но вдруг обернулся, выскользнул из-под ее руки и стремглав кинулся к своему спасителю, опередив опешившую от его резвости мать на несколько шагов.
– Князь! – Павлик протянул ему руку. – Спасибо вам! Сегодня вы второй раз спасли мне жизнь!
– Просто удивительно, граф, как вам везет попадать в переделки. Думаю, у вас большое будущее! – Князь соскочил с коня и положил ладонь на голову мальчику. – Однако следует научиться самому достойно выходить из подобных положений. И на чужую помощь надо меньше всего надеяться. Только на себя, и ни на кого другого! Тогда тебе и черт не страшен, и даже взвод янычар или башибузуков!
– А вы меня научите этому? – посмотрел на него с надеждой Павлик.
– Все зависит от твоего желания, – улыбнулся князь и перевел взгляд на мать мальчика, вернее, на разъяренную фурию, которая приближалась к ним быстрым шагом.
– Кто вы такой, позвольте вас спросить, и каким образом оказались на территории усадьбы? – спросила она самым резким тоном, на который только была сейчас способна, потому что задыхалась то ли от быстрой ходьбы, то ли от ярости, а вернее, от того и другого вместе.
– Позвольте представиться, – князь по-кавалерийски лихо щелкнул каблуками и, сняв шляпу, склонил голову в галантном поклоне, – князь Григорий Панюшев! С недавнего времени ваш ближайший сосед!
– Что вы делаете в моих угодьях? – Глаза графини гневно сверкнули. – Я вас к себе не приглашала, и вам следует знать, что я от подобных знакомств воздерживаюсь.
– Простите, сударыня! – Губы князя сжались в узкую полоску. – Я тоже не горю желанием знакомиться с вашим сиятельством, но назрел ряд обстоятельств, которые я хотел с вами незамедлительно обсудить.
– Никаких дел, никаких обсуждений! – Ксения видела, как сестра закусила губу – первый признак того, что она в бешенстве. Слуги это тоже поняли и потому бросились в разные стороны, точно куры, заметившие в небе коршуна.
В мгновение ока на поляне возле дуба никого не осталось, кроме графини, оцепеневшей Ксении, Павлика и неожиданного визитера, который нахлобучил шляпу на лоб и с вызовом посмотрел на Наталью.
– Ваше сиятельство графиня, как бы вам этого не хотелось слышать, но я вынужден заявить, что не позволю впредь бесчинств, которые творят ваши крестьяне в моих угодьях. Сегодня мои егеря задержали двух лесорубов, трех охотников с силками, пятерых мальчишек, которые чуть не подпалили березняк всего в версте от моей усадьбы. Все они отпущены с миром. Но только на первый раз. Если подобные безобразия повторятся, то уверяю, сударыня, я сумею найти управу и на ваших холопов, и на вас!
– Как вы смеете? – Наталья задохнулась от негодования и беспомощно оглянулась по сторонам. Как назло, никого из слуг рядом не оказалось. И этого беспардонного наглеца некому было взять и вытолкать в шею с ее усадьбы.
– Маменька, как вы смеете! – Павлик пришел в себя и топнул ногой. – Князь уже два раза спас меня от смерти! Ксюша, скажи! – Он подбежал к тетке и потянул ее за рукав.
– Наташа, князь действительно... – произнесла робко Ксения, но сестра уже закусила удила, и теперь разве что ушат холодной воды мог остудить ее гнев.
– Прекрати! – прикрикнула она на сестру. – Дай мне разобраться, почему князь соизволил оказаться в моих угодьях! Видите ли, моим крестьянам возбраняется появляться на его землях, а ему, выходит, на моих дозволено? Извольте ответить, князь, с какой стати вы шляетесь там, где вам не положено?
– Простите, – князь едва заметно улыбнулся, – сударыня изволят ошибаться! И я хотел бы со своей стороны справиться у вас, с какой стати вы пользуетесь моей дорогой, как своей? Да еще допускаете туда своих олухов пастухов, по чьей милости сегодня чуть не погибли ваша сестра и сын.
– С пастухами я разберусь без ваших напоминаний, – произнесла Наталья сквозь зубы и сверкнула глазами на Ксению, отчего та почувствовала, как вся кожа у нее покрылась мурашками. – Но дорога всегда принадлежала Изместьевым, поэтому ваши претензии совершенно не обоснованы.
– Ошибаетесь, графиня, – опять усмехнулся князь и, минуя стремена, взлетел в седло. – Дорога испокон века принадлежала князьям Завидовским, а теперь по закону перешла в мою собственность. А так как срок вашей аренды истек еще пять лет назад, то я намерен взыскать плату за пользование моей дорогой в недельный срок. Иначе вам и вашим крестьянам придется добираться до города в объезд, а это, насколько мне известно, лишних полсотни верст пути. Так что решайте, сударыня, или вы выплачиваете мне за аренду дороги за те годы, что вы пользовались ею безвозмездно, или...
– Вы меня шантажируете, – произнесла Наталья с облегчением. Гнусная сущность нового владельца Завидова окончательно прояснилась, и графиня ввела в бой резервные силы: – На днях я побываю у землеустроителя и у стряпчего, чтобы уточнить границы наших с вами владений, но с этой секунды ни один ваш рыбак не покажется на озере. Я велю потопить всякую лодку, которую обнаружат мои слуги.
Князь, похоже, на мгновение растерялся, однако быстро взял себя в руки и очень вежливо уточнил:
– А разве северная часть озера не принадлежала князьям Завидовским?
– Ровно настолько, насколько им не принадлежала сама дорога! – произнесла Наталья с заметным торжеством и с вызовом посмотрела на князя.
Он тоже смерил ее взглядом. Слегка насмешливым и, как ей показалось, крайне дерзким. Только почему-то кровь вдруг прилила к ее щекам, и графиня машинально поправила растрепавшиеся волосы и провела языком по пересохшим вдруг губам.
Взгляд князя переместился с ее лица чуть ниже. Наталья невольно подняла руки, пытаясь избавиться от внезапного спазма, перехватившего горло, и чуть не вскрикнула от ужаса. Лиф платья был расстегнут, являя свету и взору князя нижнюю сорочку. Она судорожно стянула пальцами края лифа и принялась лихорадочно застегивать мелкие пуговки. Пальцы ее дрожали, пуговицы не желали попадать в петли, а князь продолжал изводить ее пристальным и насмешливым взглядом, который медленно прошелся по плечам графини, ее груди, слегка притормозил на шее и вновь вернулся к лицу. И тут их глаза встретились...