Все изъявили согласие криком всеобщим ахейцыЧесть жрецу оказать и принять блистательный выкуп;Только царя Агамемнона было то не любо сердцу;Гордо жреца отослал и прирек ему грозное слово:«Старец, чтоб я никогда тебя не видал пред судами!Здесь и теперь ты не медли и впредь не дерзай показаться!Или тебя не избавит ни скиптр, ни венец Аполлона.Деве свободы не дам я; она обветшает в неволе,В Аргосе, в нашем дому, от тебя, от отчизны далече —Ткальньй стан обходя или ложе со мной разделяя.Прочь удались и меня ты не гневай, да здрав возвратишься!»
Рек он; и старец трепещет и, слову царя покоряся,Идет, безмолвный, по брегу немолчношумящей пучины.Там, от судов удалившися, старец взмолился печальныйФебу царю, лепокудрыя Леты могущему сыну:«Бог сребролукий, внемли мне: о ты, что, хранящий, обходишьХрису, священную Киллу и мощно царишь в Тенедосе,Сминфей! если когда я храм твой священный украсил,Если когда пред тобой возжигал я тучные бедраКоз и тельцов, – услышь и исполни одно мне желанье:Слезы мои отомсти аргивянам стрелами твоими!»
Так вопиял он, моляся; и внял Аполлон сребролукий:Быстро с Олимпа вершин устремился, пышущий гневом,Лук за плечами неся и колчан, отовсюду закрытый;Громко крылатые стрелы, биясь за плечами, звучалиВ шествии гневного бога: он шествовал, ночи подобный.Сев наконец пред судами, пернатую быструю мечет;Звон поразительный издал серебряный лук стреловержца.В самом начале на месков напал он и псов празднобродных;После постиг и народ, смертоносными прыща стрелами;Частые трупов костры непрестанно пылали по стану.
Девять дней на воинство божие стрелы летали;В день же десятый Пелид на собрание созвал ахеян.В мысли ему то вложила богиня державная Гера:Скорбью терзалась она, погибающих видя ахеян.Быстро сходился народ, и, когда воедино собрался,Первый, на сонме восстав, говорил Ахиллес быстроногий:«Должно, Атрид, нам, как вижу, обратно исплававши море,В домы свои возвратиться, когда лишь от смерти спасемся.Вдруг и война, и погибельный мор истребляет ахеян.Но испытаем, Атрид, и вопросим жреца, иль пророка,Или гадателя снов (и сны от Зевеса бывают):Пусть нам поведают, чем раздражен Аполлон небожитель?Он за обет несвершенный, за жертву ль стотельчую гневен?Или от агнцев и избранных коз благовонного тукаТребует бог, чтоб ахеян избавить от пагубной язвы?»
Так произнесши, воссел Ахиллес; и мгновенно от сонмаКалхас восстал Фесторид, верховный птицегадатель.Мудрый, ведал он все, что минуло, что есть и что будет,И ахеян суда по морям предводил к ИлионуДаром предвиденья, свыше ему вдохновенным от Феба.Он, благомыслия полный, речь говорил и вещал им:«Царь Ахиллес! возвестить повелел ты, любимец Зевеса,Праведный гнев Аполлона, далеко разящего бога?Я возвещу; но и ты согласись, поклянись мне, что верноСам ты меня защитить и словами готов и руками.Я опасаюсь, прогневаю мужа, который верховныйЦарь аргивян и которому все покорны ахейцы.Cлишком могуществен царь, на мужа подвластного гневный?Вспыхнувший гнев он на первую пору хотя и смиряет,Но сокрытую злобу, доколе ее не исполнит,В сердце хранит. Рассуди ж и ответствуй, заступник ли ты мне?»
Быстро ему отвечая, вещал Ахиллес благородный:«Верь и дерзай, возвести нам оракул, какой бы он ни был!Фебом клянусь я, Зевса любимцем, которому, Калхас,Молишься ты, открывая данаям вещания бога:Нет, пред судами никто, покуда живу я и вижу,Рук на тебя дерзновенных, клянуся, никто не подыметВ стане ахеян; хотя бы назвал самого ты Атрида,Властию ныне верховной гордящегось в рати ахейской».