Рек он; и сердцем дерзнул, и вещал им пророк непорочный:«Нет, не за должный обет, не за жертву стотельчую гневенФеб, но за Хриса жреца: обесчестил его Агамемнон,Дщери не выдал ему и моленье и выкуп отринул.Феб за него покарал, и бедами еще покарает,И от пагубной язвы разящей руки не удержитПрежде, доколе к отцу не отпустят, без платы, свободнойДщери его черноокой и в Хрису святой не представятЖертвы стотельчей; тогда лишь мы бога на милость преклоним».Слово скончавши, воссел Фесторид; и от сонма воздвигсяМощный герой, пространно-властительный царь Агамемнон,Гневом волнуем; ужасной в груди его мрачное сердцеЗлобой наполнилось; очи его засветились, как пламень.Калхасу первому, смотря свирепо, вещал Агамемнон:«Бед предвещатель, приятного ты никогда не сказал мне!Радостно, верно, тебе человекам беды лишь пророчить;Доброго слова еще ни измолвил ты нам, ни исполнил.Се, и теперь ты для нас как глагол проповедуешь бога,Будто народу беды дальномечущий Феб устрояет,Мстя, что блестящих даров за свободу принять ХрисеидыЯ не хотел; но в душе я желал черноокую девуВ дом мой ввести; предпочел бы ее и самой Клитемнестре,Девою взятой в супруги; ее Хрисеида не хужеПрелестью вида, приятством своим, и умом, и делами!Но соглашаюсь, ее возвращаю, коль требует польза:Лучше хочу я спасение видеть, чем гибель народа.Вы ж мне в сей день замените награду, да в стане аргивскомЯ без награды один не останусь: позорно б то было;Вы же то видите все – от меня отходит награда».
Первый ему отвечал Пелейон, Ахиллес быстроногий!«Славою гордый Атрид, беспредельно корыстолюбивый!Где для тебя обрести добродушным ахеям награду?Мы не имеем нигде сохраняемых общих сокровищ:Что в городах разоренных мы добыли, все разделили;Снова ж, что было дано, отбирать у народа – позорно!Лучше свою возврати, в угождение богу. Но послеВтрое и вчетверо мы, аргивяне, тебе то заплатим,Если дарует Зевс крепкостенную Трою разрушить».
Быстро, к нему обратяся, вещал Агамемнон могучий:«Сколько ни доблестен ты, Ахиллес, бессмертным подобный,Хитро не умствуй: меня ни провесть, ни склонить не успеешь.Хочешь, чтоб сам обладал ты наградой, а я чтоб, лишенный,Молча сидел? и советуешь мне ты, чтоб деву я выдал?..Пусть же меня удовольствуют новою мздою ахейцы,Столько ж приятною сердцу, достоинством равною первой.Если ж откажут, предстану я сам и из кущи исторгнуИли твою, иль Аяксову мзду, или мзду Одиссея;Сам я исторгну, и горе тому, пред кого я предстану!Но об этом беседовать можем еще мы и после.Ныне черный корабль на священное море ниспустим,Сильных гребцов изберем, на корабль гекатомбу поставимИ сведем Хрисеиду, румяноланитую деву.В нем да воссядет начальником муж от ахеян советных,Идоменей, Одиссей Лаэртид иль Аякс ТеламонидИли ты сам, Пелейон, из мужей в ополченье страшнейший!Шествуй и к нам Аполлона умилостивь жертвой священной!»
Грозно взглянув на него, отвечал Ахиллес быстроногий:«Царь, облеченный бесстыдством, коварный душою мздолюбец!Кто из ахеян захочет твои повеления слушать?Кто иль поход совершит, иль с враждебными храбро сразится?Я за себя ли пришел, чтоб троян, укротителей коней,Здесь воевать? Предо мною ни в чем не виновны трояне:Муж их ни коней моих, ни тельцов никогда не похитил;В счастливой Фтии моей, многолюдной, плодами обильной,Нив никогда не топтал; беспредельные нас разделяютГоры, покрытые лесом, и шумные волны морские.Нет, за тебя мы пришли, веселим мы тебя, на троянахЧести ища Менелаю, тебе, человек псообразный!Ты же, бесстыдный, считаешь ничем то и все презираешь,Ты угрожаешь и мне, что мою ты награду похитишь,Подвигов тягостных мзду, драгоценнейший дар мне ахеян?..Но с тобой никогда не имею награды я равной,Если троянский цветущий ахеяне град разгромляют.Нет, несмотря, что тягчайшее бремя томительной браниРуки мои подымают, всегда, как раздел наступает,Дар богатейший тебе, а я и с малым, приятнымВ стан не ропща возвращаюсь, когда истомлен ратоборством.Ныне во Фтию иду: для меня несравненно приятнейВ дом возвратиться на быстрых судах; посрамленный тобою,Я не намерен тебе умножать здесь добыч и сокровищ».