С камня готовую прянуть; ее, ожидавший в засаде,В грудь он стрелой угодил и хребтом опрокинул на камень.Роги ее от главы на шестнадцать ладоней вздымались.Их, обработав искусно, сплотил рогодел знаменитый,Вылощил ярко весь лук и покрыл его златом поверхность.Лук сей блестящий, стрелец натянувши, искусно изладил,К долу склонив; и щитами его заградила дружина,В страхе, да слуги Арея в него не ударят, ахейцы,Прежде чем будет пронзен Менелай, воевода ахеян.Пандар же крышу колчанную поднял и выволок стрелу,Новую стрелу крылатую, черных страданий источник.Скоро к тугой тетиве приспособил он горькую стрелу,И, обет сотворя луконосцу ликийскому, Фебу,Агнцев ему первородных принесть знаменитую жертву,В отческий дом возвратяся, в священные Зелий стены,Разом повлек он и уши стрелы, и воловую жилу;Жилу привлек до сосца и до лука железо пернатой;И едва круговидный огромный свой лук изогнул он,Рог заскрипел, тетива загудела, и прянула стрелкаОстроконечная, жадная в сонмы влететь сопротивных.Но тебя, Менелай, не оставили жители неба,Вечные боги, и первая дщерь светлоокая Зевса:Став пред тобою, она возбраняет стреле смертоноснойК телу касаться, ее отражает, как нежная матерьГонит муху от сына, сном задремавшего сладким.Медь направляет богиня туда, где застежки златыеЗапон смыкали и где представлялася броня двойная:Бурно пернатая горькая в сомкнутый запон упалаИ насквозь просадила изящно украшенный запон,Броню насквозь, украшением пышную, быстро пробила,Навязь медную, тела защиту, стрел сокрушенье,Часто его защищавшую, самую навязь пронзилаИ рассекла, могучая, верхнюю кожу героя;Быстро багряная кровь заструилась из раны Атрида.Так, как слоновая кость, обагренная в пурпур женою,Карскою или меонской, для пышных нащечников коням,В доме лежит у владелицы: многие конники страстноЖаждут обресть; но лежит драгоценная царская утварь,Должная быть и коню украшеньем, и коннику славой, —Так у тебя, Менелай, обагрилися пурпурной кровьюБедра крутые, красивые ноги и самые глезны.В ужас пришел Атрид, повелитель мужей Агамемнон,Брата увидевши кровь, изливавшуюсь током из язвы.В ужас пришел и сам Менелай, воеватель отважный;Но лишь увидел шипы и завязку пернатой вне тела,Вновь у Атреева сына исполнились мужества перси.Тяжко стеная и за руку брата держа, АгамемнонТак между тем говорил, и кругом их стенала дружина:«Милый мой брат! на погибель тебе договор заключил я,Выставив против троян одного за данаев сражаться:Ими пронзен ты; попрали трояне священную клятву!Но не будут ничтожными клятва, кровавая жертва,Вин возлиянье и рук сопряженье на верность обета.Если теперь совершить Олимпийский Зевес не рассудит,Поздно, но он совершит, – и трояне великою платой,Женами их, и детьми, и своими главами заплатят.Твердо уверен я в том, убеждаяся духом и сердцем,Будет некогда день, как погибнет высокая Троя,Древний погибнет Приам и народ копьеносца Приама.Зевс Эгиох, обитатель эфира высокоцарящий,Сам над главами троян заколеблет ужасным эгидом,Сим вероломством прогневанный; то неминуемо будет.Но меж тем, Менелай, и жестокая будет мне горесть,Если умрешь ты, о брат мой, и жизни предел здесь окончишь.Я, отягченный стыдом, отойду в многожаждущий Аргос!Скоро тогда по отечестве все затоскуют ахейцы.В славу Приаму и в радость троянам, здесь мы оставимНашу Елену, и кости твои середь поля истлеют,Легшие в чуждой троянской земле, не свершенному делу.Скажет тогда не один беспредельно надменный троянец,Гордо на гроб наскочив Менелая, покрытого славой:– Если бы так над всеми свой гнев совершал Агамемнон!Он к Илиону ахейскую рать приводил бесполезно;Он с кораблями пустыми в любезную землю роднуюВспять возвратился, оставивши здесь Менелая героя. —Так он речет; и тогда расступися, земля, подо мною!»Душу ему ободряя, вещал Менелай светловласый:«Брат, ободрися и в страх не вводи ополчений ахейских;В место мне не смертельное медь вонзилася; преждеПояс мой испещренный ее укротил, а под онымЗапон и навязь, которую медники-мужи ковали».Быстро ему отвечал повелитель мужей Агамемнон:«Было бы истинно так, как вещаешь, возлюбленный брат мой!Язву же врач знаменитый немедля тебе испытаетИ положит врачевств, утоляющих черные боли».Рек – и к Талфибию вестнику речь обратил Агамемнон:«Шествуй, Талфибий, и к нам призови ты Махаона мужа,Славного рати врача, Асклепия мудрого сына.