Что здесь имелось в виду, Сочнев так и не понял. Но эта головомойка оказалась последней. А вместо отставки или понижения в звании его просто перевели на «Колыму», где тоже не сахар и работать приходится от темна до темна, хотя ни толку, ни удовлетворения от этой работы никакого. Но зато он остался в Управлении. И готов был тогда ноги целовать Лизутину и иже с ним. Ноги целовать ему не дали, униженные рассыпания в благодарностях слушали рассеянно, вполуха, давая понять, что надоел, утомил, пошел вон, дурак.
Так что сейчас Сочнев мог не повторяться с полным на то основанием.
— Ладно, — буркнул генерал, побарабанив пальцами по столу. — Что было, то прошло. Сейчас такое дело. Слушай меня внимательно, Сочнев…
Майор застыл и превратился в слух. Дело. Его позвали для дела, а не для головомойки.
— Про «крестобойню» ты в курсе, конечно?
— Так точно, товарищ генерал! Массовое убийство в поселке Екатериновка…
— Да, — оборвал его Лизутин. — И Бобрин его ведет. Так вот, в Воронеже всплыл некто Уваров со стволом по этому делу. Очень важный ствол, от него всю «крестобойню» раскрутить можно. Но Бобрину сейчас некогда, он и так зашивается. Так что придаешься ему в помощь для оперативного сопровождения расследования. Слетаешь в Воронеж. Сработать надо чисто. Тебе понятно?
У майора радостно подпрыгнуло сердце: неужели прощен?
— Так точно, товарищ генерал!
— Ну, а если опять получится анекдот про вазелин… Ты сам прекрасно понимаешь.
Сочнев понимал. Это его последний шанс, в котором нет места ошибке, даже малейшей. Тогда уж в самом деле только в петлю…
— Сработаю чисто, — проговорил он осипшим от волнения голосом. — Даю слово офицера.
На следующий день Сочнев был в Воронеже. Город встретил его теплым дождем, влажной духотой и автомобильными пробками по всему центру, из-за которых он почти час добирался до улицы Володарского, где расположен УФСБ по Воронежской области. Но майор был в прекрасном расположении духа. В голове пели боевые трубы, руки чесались по большой настоящей работе. Он готов был проходить сквозь стены и сворачивать горы. А если надо, то и шеи, и головы, и все, что придется.
Еще из Тиходонска он созвонился со следователем, ведущим дело Уварова, и тот дожидался его сейчас в своем кабинете, несмотря на позднее время. Следак оказался молодым парнем, похожим на скворца, и фамилия у него была соответствующая — Скворухин. Для сближения Сочнев одарил его бутылкой «Горькой Донской», а затем быстро взял в оборот. Бутылка, по большому счету, была лишней: хотя в общественном мнении аббревиатура ФСБ утратила непререкаемый авторитет своей предшественницы КГБ, в правоохранительных органах сохранилось уважение к «Конторе». Но пустяковый сувенир, а на самом деле — знак уважения и внимания, располагает человека уже не в служебном плане, а в личном. Такое никогда лишним не бывает.
Зонт Сочнева не успел обсохнуть, а он уже изучил материалы дела и готов был действовать дальше.
— Где сейчас Уваров? Поедем, я его допрошу!
— В «скорой», в экстренной хирургии… — Следак посмотрел на Сочнева и добавил: — Так там все равно уже отбой, товарищ майор.
— Ничего, время детское! — улыбнулся Сочнев. — Сомневаюсь, чтобы Уваров закрывал глазки точно по расписанию. У него ведь отдельная палата?
— Да. Но…
— Все, заметано, коллега. Учти: внезапность — первый залог успеха. Противник тебя не ждет, он расслаблен, а ты — тут как тут!
Сочнев дружески подмигнул.
— Заодно посмотришь, как профессионал работает, наберешься опыта. Бесплатный мастер-класс. Поехали!
Бесплатного мастер-класса не получилось. Уварову только что сделали операцию на левом колене, даже с каталки не успели переложить. Он спал мертвецким сном, распнутый на растяжках, и походил на угодившую в паутину муху, которую заботливо укутали в кокон и оставили мариноваться, пока паук не проголодается… А он уже проголодался — и еще как! Думая об этом, Сочнев почувствовал приступ настоящего голода, даже под ложечкой засосало. Он стал вспоминать, когда ел последний раз, но ничего не вспомнил. Наверное, утром, перед работой.
— Может, в ресторане посидим часок-другой? — предложил он Скворухину. — Там, глядишь, и клиент наш очнется.
— Нет, спасибо! — торопливо замотал головой следак. — Мне домой пора. Жена уже раза три звонила, вся на нервах. Может, в другой раз…
— Как хочешь, — не стал спорить Сочнев.
Перед тем как уйти, он переговорил с сестрой. Выяснилось, что Уваров просил уколоть морфин, хотя наркотик ему не положен, поэтому ему дают какие-то простые обезболивающие — типа анальгина. Точное название Сочнев не запомнил, да в этом и не было нужды.