Баркас протягивал Нине стакан с розовой жидкостью, скорей всего ликером, она отказывалась. Помещение киоска было маленьким, два человека там едва размещались. Ни топчана, ни занавески, все на виду, как в аквариуме.
"Голый вассер, - подумал он. - Ничего у него не выйдет".
Неизвестно почему настроение улучшилось и шаурма стала вкуснее.
Рында подошел к Мишке, взял пару банок пива, потом вернулся к Семену и заказал еще шаурмы.
- Ничего ему не светит, - сказал он и ткнул пальцем за спину.
Семен испуганно кивнул. Хрен знает, что у них за расклады. Нет ничего хуже, чем лезть в дела бригады.
Перекусив и выпив пива, Рында отошел в кусты прилегающего к "пятачку" парка и помочился. Сюда бегали все торгующие, некоторые, правда, хитрили: отдирали доску в полу и дули туда, но тогда в павильоне рано или поздно начинало вонять мочой.
Когда он вернулся, на "пятачке" что-то изменилось. Почти все окошки закрыты, во многих продавцы пристроились для короткого предутреннего сна.
Значит, представление окончено? Он повернулся в нужном направлении. В киоске Нины свет не горел. Ясно: Баркас, наконец, ушел, а она устроилась подремать...
Но свет не выключают и во время сна: теряется смысл ночной торговли к темному ларьку поздний покупатель не подойдет.
Рында пригнулся и, бесшумно ступая, подкрался к спящему киоску. Металл боковой стенки захолодил ухо. Тихо? Но тут же он понял, что там внутри идет своя жизнь. Чуть слышно потренькивал ящик с бутылками, и в этом звуке угадывался смутно знакомый ритм.
Осторожно приподнявшись, он заглянул внутрь и чуть не отпрянул: прямо перед ним лежала на прилавке светлая голова и двигалась взад-вперед в такт дребезжанию бутылок. Теперь было слышно и тяжелое прерывистое дыхание Баркаса в глубине киоска. Девушка никаких звуков не издавала, словно мертвая.
Рында отполз в сторону, встал и отбежал в темноту. Ему хотелось кого-то избить. Баркас был его шефом, он взял его в бригаду, сегодня спас его от Амбала. И все равно Рында испытывал к нему острую неприязнь.
Глава вторая
УРОВНИ ПРАВООХРАНЫ
Крепость цепи определяется крепостью
самого слабого ее звена.
Пословица
Аварийный трехэтажный дом довоенной постройки на старой, изрядно обветшавшей улице с вечно гремящим трамваем капитально отремонтировали в девяносто втором. Реконструкция оказалась странноватой: окна первого этажа заложили кирпичом, установили телекамеру над входом, закрыли подворотню массивными стальными воротами. Здание стало напоминать крепость.
Дотошные бабки из соседних домов не - могли взять в толк: зачем на стеклах второго и третьего этажа натянуты сети вроде рыбачьих, явно неспособные задерживать комаров, мух и даже бабочек.
Никаких вывесок у подъезда не было, но входили и выходили явно "служивые" люди - молодые, подтянутые, в строгой "официальной" одежде. Иногда мелькали и джинсовые. или спортивные костюмы, но прически, манеры и главное - выражение лиц их обладателей все равно вьдавали принадлежность к государственным структурам.
Аналитичный наблюдатель мог вычислить, что процент - использования поясных сумочек "кенгуру" мужчинами, входившими в похожее на крепость здание, гораздо выше, чем у остальных тиходонцев, но вряд ли сумел бы объяснить причину этого, хотя она была достаточно проста: летом такие сумочки позволяют скрытно носить оружие.
Столь же просто объяснялось наличие крупноячеистых сеток на окнах: они должны отбрасывать наружу запущенную в кабинет гранату.
В отличие от любопытствующего обывателя, преступный мир Тиходонска знал, что в реконструированном здании из красного кирпича располагается Севере-Кавказское региональное Управление по борьбе с организованной преступностью, что во дворе с недавнего времени разместился СОБР, один взвод которого постоянно находится в состоянии боевой готовности.
Рослые парни в камуфляже и со снаряженными автоматами выходили к ближайшему ларьку за колой или сигаретами, курили или болтали у фасада своей крепости, привлекая внимание прохожих и контролируя обстановку на прилегающей территории.
Однажды они отловили "глаз" Итальянца и разбили его фотокамеру, несколько раз проводили "профилактическую работу" с подозрительными людьми, вздумавшими отдыхать в машинах напротив входа в Управление.
Но все равно - как у руоповцев имелись фотографии и досье Итальянца, Валета, Шамана и их подручных, так и у тех были снимки оперсостава и руководства.
И когда из машины Выходил плотный коренастый мужчина с густыми черными, аккуратно подстриженными усами, то для заинтересованных лиц не являлось секретом, что это Колорадский Жук, или просто Жук - полковник Нырков, начальник Управления, сорока девяти лет, женатый, отец двух взрослых сыновей.
Знали в лицо Крылова, Волошина, Гусарова, да и всех остальных.
Управление отслеживало организованные преступные группы, те, в свою очередь, изучали сотрудников РУОП. Граната в окна - крайний аргумент, куда проще договориться "по-хорошему": поставить сотрудника "на подкормку", купить ему машину, отправить отдыхать на Кипр...
Нырков постоянно опасался утечки информации, и недаром: службе безопасности Шамана было известно, что оперативный отдел РУОП возглавляет Крылов, а Волошин - его заместитель, что СОБРом командует Литвинов - отчаянный боец, набравшийся опыта в Афганистане, были известны и другие сведения, не имеющие права выходить за железные ворота управления.
У сыщиков информации о подучетном контингенте было, конечно, побольше.
Организованная преступность в Тиходонске развивалась по тем же законам, что и во всем мире, потому что закономерности, лежащие в основе этих процессов, практически одинаковы повсюду, только специфика конкретной территории накладывает свой отпечаток.
Корпорация воров - традиционных уголовников, с татуировками, "фиксами", условным языком, суровыми "законами" и обычаями имела самые глубокие корни, уходящие в дореволюционную эпоху. Они всегда "держали" тюрьмы Я зоны, хотя в первые военные годы и в начале пятидесятых им дали хороший укорот, физически уничтожив "паханов", лагерных бандитов и злостных нарушителей режима.