Мендельсону было всего тринадцать, когда был опубликован его первый фортепианный квартет, а два своих самых известных произведения – Струнный октет и увертюру «Сон в летнюю ночь» (крутейшие произведений в классическом репертуаре) – он написал в шестнадцать и семнадцать лет, соответственно. Конечно, это не такие умопомрачительные цифры, как у Моцарта, но Мендельсон является одним из величайших и наиболее известных вундеркиндов всех времен.
Сестра Феликса Мендельсона Фанни не вошла в историю как значимый композитор (глупо со стороны обладательницы вагины желать построить карьеру в конце 1800-х), но ее талант, ее огромный потенциал и способность добиться успеха, если бы у нее не было вагины, бесспорны. Когда она была маленькой и немецкий язык определял ее через средний род – das Mädchen, – а не через женский – die Frau, – многие верили, что она была самой талантливой из детей Мендельсона. Карл Фридрих Цельтер, уже упомянутый педагог по музыке, тоже был в этом убежден – по крайней мере сначала. За несколько лет до знакомства Феликса Мендельсона с Гете Цельтер написал поэту, что Фанни – это «что-то вроде Себастьяна Баха», а затем охарактеризовал ее как «действительно особенную».
В семье Мендельсонов воспринимали музицирование девушки как «украшение», но не профессию – из-за общественного давления или сомнений по поводу ее карьеры. Фанни согласилась расставить приоритеты в пользу охоты за мужем и производства потомства. Тем не менее она все равно написала 460 произведений – а это много «украшений».
И еще: несколько ее работ (например, песня Italien) в 1827 году появились в восьмом собрании сочинений Феликса Мендельсона. Одни видят в этом знак поддержки со стороны Феликса, другие же считают его музыкальным клептоманом.
(Не хочу сильно углубляться в эту тему, но для меня очевидно, что это был знак поддержки. Во-первых, любой, кто знаком с историей Мендельсонов, знает, что Феликс и Фанни обожали друг друга. Когда королева Виктория сказала Феликсу, что Italien – одна из ее любимых композиций, он пояснил, что это произведение написала именно Фанни, а не он. И хотя Феликс не был сторонником композиторской судьбы для своей сестры, он всегда поддерживал ее произведения, показывая ее работы влиятельным знакомым. К тому же Феликсу никоим образом не нужна была музыка Фанни: к 1827 году он уже написал Струнный октет и увертюру «Сон в летнюю ночь» и считался одним из величайших композиторов всех времен. Если вам хочется найти в этой книге козла отпущения, присмотритесь лучше к Вагнеру[44].)
Воодушевляет (или, по крайней мере, не разочаровывает), что муж Фанни – художник Вильгельм Гензель – призывал ее публиковать свои произведения. В конце концов она выпустила сборник песен, после того как два берлинских издателя обратились к ней с предложением, но это произошло только в 1846-м – за год до ее смерти.
Когда я слушаю ее музыку, меня наполняет как всевозможный восторг, так и тоска по тому, что могло бы получиться, если бы у нее была возможность полностью раскрыть свой талант. Но, по крайней мере, она выступала перед влиятельной публикой в качестве пианистки и была уважаемой персоной, чью мудрость высоко ценили и ее брат, и другие представители музыкального мира.
Насколько я знаю, впечатлить Гете было не так уж и просто. Думаю, даже добиться встречи с ним было трудно. И все же, пред нами еще одна двенадцатилетка, которая поразила его до глубины души, оказавшись за его фортепиано.
Клара Шуман (как она наиболее известна) была одним из величайших и известнейших пианистов своего времени. К моменту, когда она играла для Гете, ее карьера уже шла полным ходом, а поэт провозгласил ее (если верить историям) «более сильной, чем шесть мальчиков, вместе взятых». А еще он подарил ей бронзовую медаль со своим изображением (вы можете так делать, если вы Гете) и посвящением Der kunstreichen Clara Wieck («высокоискусной Кларе Вик»).
Как композитора ее часто притесняли – что очень обидно, потому что мне ее музыка кажется замечательной, но ее гениальность как пианистки и успех, которого она добилась, неоспоримы.
Клара уже в одиннадцать лет солировала с легендарным лейпцигским Гевандхаус-оркестром и выступала в величайших залах Европы для королей, королев и других значимых персон. Ее талант был необыкновенным: она с раннего возраста демонстрировала способности и предрасположенность к музыке, но ее жизнь была посвящена жесткому графику репетиций и занятий, подробно задокументированных в записях ее отца. (Вспомните мои разглагольствования о важности физической формы.)