Внутри царил разгром. Воздух потихоньку вытекал через только что открытый люк, овевая ее и кружил по каюте, перемешивая суп из красных кровяных капель и пузырей. Острайкер висела у левой стены, зацепившись за скобу. Она была без сознания. Не отходя от люка, Анге покрутила регулятор воздушного фильтра, и кровавый туман поплыл в сторону. У Острайкер отсутствовала правая ступня, и кровь свисала с обрубка пульсирующими струйками. Темно-красными кровавыми нитями.
На правой переборке виднелась ярко-желтая заплата, и вторая такая же – на стене рядом с Острайкер. Вероятно, ей хватило присутствия духа перекрыть утечки, прежде чем отключиться. Также вероятно, что микрометеорит прошел не только через стены этой каюты, но и через ступню Острайкер, превратив ее в кровавый туман и облачко атомов.
Анге потратила несколько мгновений, устанавливая его траекторию. Острайкер заткнула обе пробоины в этом помещении. В прилегающем пространстве (на той стороне стены и перекрытом переборкой в коридоре) теперь, должно быть, царил вакуум.
Каюта была полна кровавых шариков. Ждать, пока воздух очистится циркуляцией, было слишком долго, к тому же фильтры, видимо, уже забились. Анге стянула рубашку и закрыла ею нижнюю часть лица, как маской. Затем она оттолкнулась от стены, отцепила руку по-прежнему пребывающей в отключке Острайкер от ременной скобы и вытолкнула ее в коридор. Она заперла люк позади себя. Она переместила рубашку со своего лица на культю Острайкер, соорудив неказистый бандаж. За этим последовало медленное продвижение по коридору с открыванием и закрыванием люков, пока они не достигли медблока.
Она зафиксировала Острайкер на операционном столе и загрузила данные по обработке травматических ампутаций. Первым делом она впрыснула анальгетик в ногу своей пациентки. Это действие казалось излишним, поскольку Острайкер так и не пришла в себя, но (рассуждала Анге), это могло произойти в любой момент и неожиданно. Она старательно протерла руки антисептической жидкостью. Затем она прилепила два пакета плазмы на живот Острайкер, под рубашку, и стянула промокший самодельный бандаж с ее правой ноги. Кровавый обрубок взгляд не радовал. Анге не была трусихой, и тем не менее желудок ей свело, когда она начала извлекать из раны обломки костей и обрывки студенистой, жилистой плоти. Анге покрыла всю культю нано-дрянью, с виду похожей на глину, сверху наложила медсеть, чтобы сохранить стерильность, и отправилась проверять здоровье корабля вообще.
Данные были нехороши. В отсеке, в котором Острайкер лишилась ноги, не было ничего существенного для функционирования корабля, но второй – на другой стороне, через которую микрометеорит вышел наружу – содержал несколько ключевых трубопроводов, и один из лопнул и сейчас сифонил в вакуум. Носовая панель 7 была разорвана вылетающими обломками, и в свою очередь вывернула и деформировала края четырех других панелей. Это было плохо. Анге сделала все, чтобы перенаправить потоки, и заглушила столько трубопроводов, сколько было возможно; не все, однако, можно было перенаправить удаленно, не входят в отсек, а значит, предстояла опасная и трудоемкая операция. Кроме того, столкновение серьезно нарушило ориентацию корабля. Сейчас они (Анге не чувствовала этого, хотя содрогания все еще ощущались через переборки) вращались в горизонтальной плоскости от носа к корме, а также крутились вдоль продольной оси с отклонением от нее на семьдесят пять процентов. Эти два цикла не совпадали по длительности. Ущерб, причиненный микрометеоритом, означал, что для выравнивания корабля она теперь располагала неполным комплектом маневровых сопел. Она потратила на это десять минут и кое-как погасила вращение, не устранив, однако, содроганий корпуса.
Она вернулась в медблок навестить пациентку. Острайкер пришла в сознание, хотя и не вполне. Анге поцеловала ее в лоб, порадовавшись, что уже ввела обезболивающее.
– Как ты себя чувствуешь?
– Пить хочу, – сказала Острайкер.
Анге достала грушу с водой и она шумно присосалась к ней.
– Что случилось? – спросила она.
Анге рассказала ей про микрометеоритный удар и про ногу. Острайкер восприняла известия довольно спокойно. Несколько мгновений она рассматривала ногу.
– Это объясняет боль, – прошептала она. – Я помню разгерметизацию, и помню, что сохранила спокойствие. Разве это не странно – оставаться спокойной?