Сначала хорошо знавшие Пушкарёва славные представители нашей культуры, среди которых Ирина Антонова, Дмитрий Жилинский, Наталья Нестерова, Петр Оссовский, Дмитрий Сарабьянов, Николай Скатов, Валентин Янин, обратились с письмом об увековечении его памяти к министру культуры А.С. Соколову, который незамедлительно отправил соответствующий документ губернатору Санкт-Петербурга В.И. Матвиенко. Ответ из Смольного за подписью г-на Тарасова (зятя Алисы Фрейндлих) был категоричен: согласно канцелярским параграфам, нужно ждать 30 лет со дня смерти Пушкарева, чтобы установить доску.
Директор же Русского музея г-н Гусев сказал дочери своего великого предшественника: «Мы повесим в музее табличку, где перечислим всех его руководителей». Своеобразный поминальный синодик, куда и самого Гусева, глядишь, занесут. Президент Российского фонда культуры Н.С. Михалков попытался достучаться до женского сердца питерской губернаторши. «В плеяде знаменитых людей, прославивших Ленинград, имя Василия Пушкарева стоит рядом с именами Д. Шостаковича, А. Ахматовой, Е. Мравинского, Ж. Алфёрова, Н. Черкасова, К. Сергеева и Г. Товстоногова», - написал близкий к Президенту культурный деятель. Но это только ещё более разозлило питерскую челядь. Только что родственники Пушкарева получили разгневанную «гусевскую филиппику», где категорически сказано ещё раз о пресловутом тридцатилетием сроке. Нет стыда у людей.
Моим хорошим друзьям - корифеям русского балета К.М. Сергееву и Н.М. Дудинской - доски были установлены чуть ли не в год смерти. Памятник И. Бродскому проектировался в обстановке максимальной поспешности. Мемориалы более чем сомнительным корифеям рыночного либерализма Собчаку и Старовойтовой открываются торжественно, с почестями, которые раньше оказывались героям войны или покорителям космоса.
Возглавляемый Гусевым Русский музей живёт за счёт богатств, накопленных рачительным и блистательным хозяином - Пушкарёвым. Возят они по миру выставки, составленные из его приобретений, издают альбомы, каталоги, печатают постеры, открытки, на которых очень уместен был бы, как они любят выражаться, пушкарёвский «бренд». А сами упиваются дешёвенькими показами бездарных изначально, но выдающих себя за гениев кабаковых, куперов и прочих генитальных выдвиженцев Швыдкого. Сидят питерские временщики одесную главного хозяина страны и думают, что схватили Бога за бороду. Нет, господа хорошие, хозяева меняются, а вместе с ними летят в тартарары и холуи. Такие же люди, как Василий Пушкарев, навечно остаются в памяти благодарных потомков, которым он оставил спасённое им духовное богатство.
Закономерная случайность: пропажи в Эрмитаже
Весть о разграблении фондов одного из главных музеев России настигла меня во Пскове и заставила содрогнуться, словно мощный электрошоковый разряд. Вот уже почти полвека работая в области сохранения культурного наследия, привык я принимать близко к сердцу любое происшествие, наносящее ущерб памятникам архитектуры или музейным коллекциям. Нынешнее же преступление совершено в наиболее защищённом и тщательно охраняемом мегамузее, а потому особенно тревожно и знаково. Оправившись от первичного потрясения, вспомнил я о серьёзном предупреждении, которое шесть лет назад комиссия Счётной палаты во главе с Юрием Болдыревым сделала руководству Эрмитажа. Меня обескуражило тогда поведение его директора г-на Пиотровского, который серьёзнейшие нарушения режима хранения ценностей, выявленные в процессе ревизии, пропустил мимо ушей, обрушив артистически разыгранный гнев на главу комиссии. Юрий Болдырев - один из немногих политических и государственных деятелей, не запятнавших свою тогу гражданина России в годы беспредельного её разграбления и оплёвывания. Вместо того, чтобы цинично-победительски поносить его в средствах массовой информации, следовало бы обласканному властями хозяину Эрмитажа незамедлительно принимать меры по выявлению причин пропажи многочисленных предметов старины из различных отделов и наводить порядок в доме. Но, видимо, важнее для г-на Пиотровского было открытие филиала Эрмитажа в Лас-Вегасе (!), приобретение за миллион долларов потанинских денег совсем не для царской резиденции писанного Малевичем «Чёрного квадрата» или пополнение классической коллекции более чем сомнительными творениями его кумира-постмодерниста Кабакова.