Солнце уже стало чувствительно припекать, и, пока я добрался до метро, утренняя ясность сознания несколько помутилась. Однако поскольку я заранее продумал свои шаги, то не придал этому особенного значения. Прежде всего я купил телефонную карту – мысль о том, что не нужно звонить с своего телефона по этим делам, казалась мне вполне здравой. Карту я тотчас пустил в ход, набрав домашний номер одного моего давнего знакомца, фотографа: именно на его помощь, по ряду причин, я возлагал особые надежды. Работал он обычно по ночам, так как делил студию с еще двумя своими коллегами, а сейчас, как я знал, у него был большой заказ от компьютерной фирмы на серию снимков электронных плат, дело, к слову сказать, нелегкое, так как для получения качественных фотографий необходимо учитывать расположение световых бликов, в избытке доставляемых электронной начинкой всякого рода счетных машин (не люблю их, как и другую штамповку; но тут они подворачивались как нельзя более кстати). Днями фотограф отсыпался, и я как раз рассчитывал разбудить его – всего на пару минут, чтобы договориться о вечерней встрече. С первого раза мне, однако, не повезло: трубку никто не поднял. Но как впереди у меня был весь день, то я не слишком опечалился, а, спустившись вниз, к поездам, отправился в центр города еще к одному знакомцу, на сей раз риелтору. Правда, я его не видел уже с год и не имел его телефона (он пользовался сотовым, часто меняя место жительства). Но в агентстве, где он работал, мне доводилось бывать, и я думал застать его на месте. Тут меня поджидала новая неудача: он, оказалось, уволился чуть ли не год (как раз) назад, а обращаться к посторонним лицам я не хотел. Все же я немного воспрянул духом, так как из агентства дозвонился до Константина (фотографа) и договорился с ним именно так, как и наметил. По здравом же размышлении – на обратном пути в метро – нашел, что, возможно, отсутствие моего риелтора в данном случае к лучшему: я лишь очень поверхностно был с ним знаком, а при моих обстоятельствах надлежало, пожалуй, – да и было легко – обойтись без его помощи. Выйдя на «Речном вокзале», я тут же и приступил к проверке этой гипотезы: прошел два квартала по Фестивальной, свернул на Смольную и тут углубился во дворы, просматривая объявления возле дверей подъездов. И действительно, не прошло и часа, как в моем бумажнике оказалось уже с пятóк отрывных язычков с объявлений, предлагавших в съем однокомнатные квартиры и комнаты. Конечно, можно было воспользоваться услугами прессы, но, ввиду своих дальнейших планов, я хотел снять квартиру недалеко от своей, так что решил не жалеть сил и теперь, собрав бумажный урожай, снова нашел таксофон и обзвонил хозяев. На сей раз вышло удачно: из пяти я застал трех, условился об осмотре и еще до обеда обследовал все три жилья. Лучшей (исходя все из тех же расчетов) оказалась довольно тусклая квартирка в первом этаже, почти безо всякой мебели, зато почему-то с погребом на кухне. Погреб, гм. Мне это не понравилось, но первый этаж был важней. Я тотчас снял ее за бесценок, внес хозяину-алкоголику задаток на месяц вперед, получил ключи и только тогда отправился домой (в то время как он, окрыленный моими купюрами, поспешил, вне всяких сомнений, в ближайший ларек за «напитком»; и бог с ним.󠄀 В ближайшие ночи он, впрочем, явился еще мне раза два или три во сне с какими-то сложными прожектами и предложением дружбы самой горячей, в духе Манилова или Ноздрева, но наяву не показывался). В итоге до наступления вечера я успел навестить ближний рынок, закупить там все необходимое для полноценного овощного обеда, изготовить этот обед и с удовольствием его съесть – и лишь тогда, уже на закате, наконец выспавшийся Константин позвонил мне. Мы условились о встрече в его ателье ближе к полуночи, это опять-таки очень меня устроило.
Теперь в душе меня волновал лишь тот предлог, который был призван объяснить Константину цель моего переезда, а с тем и просьбу к нему о помощи: я все как-то сомневался, достаточен ли тут повод – обыкновенный ремонт. Или пусть даже капитальный. Но ничего другого мне на ум не шло. В конце концов я решил сказать, что намерен заменить паркет (мой и впрямь был кривой и старый, даром что прочный). А что касается времени переезда, то… Ба, да ведь он сам мне предложит ночь! Ведь у него попросту нет другого свободного времени! А я столько бился над тем, чем объяснить ему эту часть плана! Браво! Я от души поздравил себя и вдруг почувствовал себя так, словно кто-то в моем замысле поставил точку – или провел черту. Теперь все в нем было на своих местах, оставалось лишь разыграть весь сюжет как по нотам. От нетерпения я едва дождался вечера. А когда вышел на Кольцевой и добрался до ателье, то еще издали увидел Костю: он поджидал меня снаружи. Сумерки как раз сгустились.